Джулия Куин: Предложение джентльмена

Глаза Софи наполнились слезами, и Бенедикту захотелось обнять ее, прижать к себе, но он понимал, что должен договорить. Он еще так много должен был ей сказать.

– А еще я люблю тебя за то, что ты полюбила меня, - продолжал он почти шепотом. - Не мистера Бриджертона, не Номер два, а меня, Бенедикта.

Софи коснулась его щеки.

– Ты самый прекрасный человек из всех, кого я знаю. Я обожаю твоих родных, но люблю тебя.

И Бенедикт не выдержал. Он схватил Софи в объятия и прижал к груди. Ему необходимо было убедиться, что она здесь, с ним, и что всегда будет рядом до тех пор, пока смерть не разлучит их. Странно, но у него было лишь это желание - держать ее в своих объятиях.

Конечно, он хотел ее. Он всегда ее хотел. Но в данную минуту страсть куда-то отступила. Сейчас ему необходимо было лишь вдыхать ее запах, чувствовать ее рядом с собой.

Как же ему спокойно рядом с ней! Не нужно ни о чем говорить, не нужно ничего обсуждать. Просто сидеть рядом - большего счастья и не придумать.

Бенедикт зарылся лицом в ее волосы, вдыхая ее запах… запах…

О Господи! Он рывком вскинул голову.

– Ты не хотела бы принять ванну?

Щеки Софи мгновенно стали пунцовыми.

– О Боже! - глухо простонала она, закрыв рот рукой. - В тюрьме стояла такая вонь, а мне пришлось спать на полу, и…

– Не нужно ничего объяснять, - перебил ее Бенедикт.

– Но…

– Прошу тебя! - У него было такое чувство, что если он услышит об этой тюрьме еще слово, то кого-нибудь убьет. Ему невыносимо больно было оттого, что Софи пришлось пережить такой позор. - Мне кажется, - продолжал он, и губы его впервые тронула легкая улыбка, - что ты непременно должна принять ванну.

– Хорошо. - Софи кивнула и встала. - Я сейчас же пойду в дом твоей мамы и…

– Здесь.

– Здесь?

Улыбка Бенедикта стала шире.

– Здесь.

– Но мы же сказали твоей маме…

– Что будем дома к девяти.

– По-моему, она сказала - к семи.

– Вот как? Странно, мне послышалось - к девяти.

– Бенедикт…

Взяв Софи за руку, Бенедикт потянул ее к двери.

– Знаешь, семь и девять звучат ужасно похоже.

– Бенедикт…

– А семь и одиннадцать - еще больше.

– Бенедикт!

У двери он выпустил ее руку из своей.

– Стой здесь.

– Что ты задумал?

– Не шевелись, - проговорил он, коснувшись пальцем кончика носа Софи.

Софи беспомощно смотрела, как он выскользнул в холл. Но через пару минут Бенедикт вернулся.

– Куда ты ходил? - спросила Софи.

– Распорядиться насчет ванны.

– Но…

В глазах Бенедикта вспыхнули озорные искорки.

– На двоих.

Софи тихонько ахнула.

Бенедикт наклонился к ней.

– По счастью, вода уже согрелась.

– Согрелась? - пролепетала Софи. Бенедикт кивнул.

– Потребуется всего несколько минут, чтобы наполнить ванну.

– Но уже почти семь часов! - воскликнула Софи.

– Ну и что? Тебе разрешили остаться у меня до двенадцати.

– Бенедикт!

Бенедикт притянул ее к себе.

– Ты же хочешь остаться.

– Я этого не говорила.

– Тебе и не нужно было этого говорить. Если бы ты не хотела остаться, ты нашла бы другие слова, а не только "Бенедикт!".

Софи поневоле улыбнулась. Так похоже он ее передразнил.

– Или я ошибаюсь? - ухмыльнулся Бенедикт. Софи отвернулась, но Бенедикт успел заметить, что она улыбнулась.

– Думаю, что нет, - пробормотал он и, открыв дверь, кивнул головой в сторону лестницы. - Пошли со мной. И она пошла.

К величайшему удивлению Софи, Бенедикт вышел из комнаты, когда она раздевалась, готовясь принять ванну. Стягивая через голову платье, она задержала дыхание. Бенедикт был прав: от нее и в самом деле дурно пахло.

Горничная сдобрила воду ароматным маслом и пахучим мылом, и поверхность воды покрылась пеной, в которой лопались пузырьки. Сбросив в себя одежду, Софи проверила ногой воду, над которой курился пар, и быстренько влезла в ванну.

О Господи, какое же это блаженство! Трудно было поверить, что она всего два дня назад принимала ванну. Одна ночь в тюрьме - и такое ощущение, будто не мылась целый год.

Софи попыталась выбросить посторонние мысли из головы, чтобы полнее насладиться прелестью момента, но трудно наслаждаться чем-то, когда тебя гложет беспокойство. А именно это с ней сейчас и происходило. Она могла бы отказаться от предложения Бенедикта, и он в конце концов сдался бы и отвез ее обратно в Бриджертон-Хаус.

Но она решила остаться. И уже по дороге в эту комнату поняла, что хочет остаться. Она так долго шла к этому моменту, что уже не могла заставить себя ни отказаться от него, ни перенести его на более позднее время, даже на завтрашнее утро, когда Бенедикт непременно явился бы к леди Бриджертон на завтрак.