Джоанна Линдсей: Зимние костры

— Она боялась моего ребенка. Селиг — еще один наследник Ансельма, от которого Ярмилла хотела избавиться, чтобы в живых остался только Фейрфекс и получил богатство твоего отца.

— Должно быть, она давно уже сошла с ума, если надеялась, что такое сойдет ей с рук.

— Мне следовало бы давно понять, что только она всему виной. Я знала, что она ненавидела твою семью, но думала, что со мной хочет расправиться Морна.

— Морна?

— Она терпеть меня не может и стремится вновь завладеть тобой. И… и ты в самом деле собирался вернуться к ней, когда мы расстались.

— Значит, ты поверила, — нахмурился Гаррик. — Я так злился на тебя, что старался заставить ревновать. Но между мной и Мерной ничего не могло быть. Если бы мы и поженились много лет назад, то не по любви. Я добивался Морны из-за ее красоты, а она была не прочь стать женой сына вождя, пусть и младшего. Теперь я это понимаю.

— И теперь она ничего не значит для тебя?

— Конечно, нет, только напоминает, каким глупцом я оказался, когда так близко к сердцу принял ее измену. Но я был дураком по многим причинам. Можешь ты простить меня?

— Я прощаю тебя, Гаррик. — Бренна улыбнулась. — С этого дня ты будешь дарить мне только счастье и радость.

Через несколько дней состоялся суд над Ярмиллой, и она была изгнана из страны. Ее сын Фейрфекс решил не покидать мать, поскольку та нуждалась в нем. Он ничего не знал о происках своей матери и был так же потрясен, как и остальные, когда узнал все. Бренна посчитала наказание слишком суровым, но теперь па первом месте была ее семья. И, когда Ярмилла наконец убралась, для страхов не осталось места.

— Селиг спит?

— Да, любовь моя, — ответила Бренна и, забравшись в постель, прижалась к Гаррику. — У него живот болел, без сомнения, от всех тех сладостей, которыми пичкает его твой отец.

— Он действительно слишком балует его.

— С этим я не стану спорить, — усмехнулась Бренна.

— А почему, девушка, тебе вообще нужно спорить со мной по любому поводу? — с притворным возмущением набросился на нее Гаррик.

Бренна откинулась на подушку, делая вид, что страшно разгневана:

— Не думай, викинг, что, если мы женаты, твоя воля стала моей! Никогда не покорюсь! Гаррик, хмыкнув, привлек жену к себе:

— Ты упряма и своенравна. Это мне прекрасно известно. Не ты ли настояла, чтобы в день нашей свадьбы дать Джейни свободу? Теперь Перрин уж точно женится на ней! В твоих руках я мягче воска! Исполняю любое твое желание!

— Но ведь ты был так же рад за них, как и я! — усмехнулась Бренна.

— Еще бы! — Гаррик расплылся в улыбке. — До сих пор удивляюсь, как это я столько времени не подозревал об их любви? Почему Перрин ни разу не поговорил со мной о Джейни? Конечно, мы иногда ссорились, но после рождения Селига ни разу слова плохого друг другу не сказали.

— Перрин хотел купить Джейни, но боялся, что ты откажешь ему. Вспомни, каким ты был нетерпимым, как тебе трудно было угодить, особенно в последнее время!

— Да. Даже после того, как появился на свет Селиг, и я был вне себя от гордости и радости, но все же не находил себе места, потому что сгорал от желания приехать к тебе, умолять остаться, сказать, как люблю, но опасался, что ты отвергнешь меня. Да, пожалуй, можно понять Перрина.

— Значит, во всем виновата я, так ведь?

— Но ты и в самом деле была слишком упрямой, девушка.

Бренна, улыбнувшись, легко и дразняще коснулась губами его губ.

— И скорее всего навсегда такой останусь. Но ты все равно меня любишь.

— Разве?!

— Гаррик!!

Гаррик рассмеялся и крепко прижал ее к себе.

— Никогда не сомневайся в этом, Бренна. Никогда! Ты моя и навеки останешься моей, согласишься с этим или нет.

— О, я с радостью соглашаюсь. Со всем, сказанным тобой.

Сквозь открытую балконную дверь проникали лучи полуночного солнца. Оранжевые отсветы падали на сплетенную в объятиях парочку. Они были женаты вот уже целый месяц. Языческая церемония оказалась поистине прекрасной, но Бренна все же не теряла надежды когда-нибудь получить благословение Господа Бога и предстать перед священником.

Она больше не думала о возвращении на родину. Теперь ее дом был здесь…

В немецких легендах Один — водитель «дикой охоты» душ мертвых воинов

Скальд — бродячий музыкант и певец у скандинавских народов