Нора Лофтс: Цветущая, как роза

Она не любит меня и не любит тебя, Эли. Откуда я знаю? О, это так просто. Я видел, какая она, когда влюблена. И теперь она снова любит. Я понял это, и это моя тайна. Любовь открывает глаза. Индейцы хотели вынуть мое сердце и открыть мой секрет, но я надежно спрятал его. Но тебе я скажу, мой друг, потому что это касается тебя. Наклонись ко мне и обещай: никому ни слова! Линда любит Джофри Монпелье. Разве это удивительно? Он тоже молод, красив и отважен. И ВЕСЕЛ, Эли, в отличие от нас обоих. Эли, пожалуйста, отпусти меня. Я сказал, все, что знаю. Бесполезно трясти меня. Мне тяжелее, чем тебе, потому что я люблю ее, а ты нет. Тебе легче еще и потому, что ты отправишься на небеса, а я попаду в ад. Зачем тебе оставаться со мной, Эли Мейкерс? Теперь ты знаешь мой секрет. И ты мне ничего не должен. Я доложил тебе все это только ради Линды, не ради тебя самого. И когда я застрелил нападавшего на тебя медведя, я сделал это, чтобы твой призрак не маячил между мной и Линдой. Пожалуйста, дай мне лечь и заснуть.

Я сделал несколько шагов, потом пополз, я откровенно говорил все это Эли, который так и не понял ни слова. Когда он тряс меня, я кричал, кричал, как ребенок, которого порют. Земля кренится. Я стараюсь удержаться, но скатываюсь в темноту, в бездонную пропасть. И там я снова нахожу Эли, и снова молю его. Наконец, я говорю ему: «Эли, у тебя сильные руки. Убей меня, пожалуйста». И он убивает меня, потому что следующий полет в пустоту бесконечен: вселенная поглощает меня…

В очередную минуту проблеска я чувствую себя обломком кораблекрушения, сильным течением выкинутым на берег. Я протягиваю вперед руки в надежде ухватиться за спасительную мягкую подушку. Я прижимаюсь к ней щекой. Прилив отступает, и я лежу в блаженстве, защищенный от всего зла мирского уютной надежностью подушки.

Затем лицо Джудит, расплывшееся от рыданий, проступило сквозь туманную завесу.

— Вы узнаете меня? — спросила она.

— Узнал бы, если бы ты не плакала, — пошутил я. — Что ты здесь делаешь? Будь осторожна. Индейцы схватят тебя… тебе придется еще хуже чем нам.

— Вы дома, в своей постели, вот смотрите, — сказала она, и положив руку мне под голову, чуть приподняла ее, чтобы я мог осмотреться. Это действительно была моя комната, и шкаф, и пресс для вещей, которые я в последний раз разглядывал в сером свете того далекого утра.

— Да, — проговорил я. — Вот уж не думал, что снова увижу все это. И тебя, Джудит.

— А я уже думала, что не дождусь от вас никакого нормального слова.

Она суетилась, разглаживая покрывала и взбивая подушки.

— Хотите что-нибудь поесть? — Она нервно хихикнула, как обычно смеются женщины после рыданий. — Так все это было забавно. БОЛТАЛИ вы все время, как только мы начинали кормить вас. И не глотали. Если хотите, можете хоть сейчас перекусить:

— Наверное, я бы съел ветчину с яйцом, — сказал я.

Она быстро выскочила из комнаты, и я, наслаждаясь, лежал на спине. Ровная, устойчивая кровать, тепло одеял, солнце, заливающее комнату через раскрытое настежь окно. Я был в безопасности. Я был дома. Минуту-другую я предавался радости от одного осознания этого. Затем во мне проснулось любопытство. Последнее, что я помнил, — это Эли, лежавшего рядом со мной на земле. Картина эта живо и отчетливо всплыла в моей памяти, но все, что следовало дальше, отражалось в моем сознании, как в обломках вдребезги разбитого зеркала. Слабые отголоски памяти колебались, уносились, растягивались и ползли по крутым холмам боли и падений в темноту по другую сторону вершин нечеловеческих страданий. Я поймал себя на том, что с нетерпением жду возвращения Джудит. Кто нашел нас? Где сейчас Эли? В голове роились тысячи вопросов. Пальцами я пытался найти клочья кожи на груди, но вместо них нащупал длинные грубые шрамы, отзывавшиеся болью от моих осторожных прикосновений, но не той, жгучей и нестерпимой. Я поднес руки к носу. Опухоли не было, хотя поврежденная кость давала о себе знать при легком нажатии. Должно быть, я долгое время провел в этой постели. Джудит вернулась с подносом, с которого доносился аромат кофе и жареной ветчины. Она бережно приподняла меня, подложив под голову еще одну подушку.

— Скажи, — начал я. — Я давно здесь? Как Эли? Кто нашел нас? Были еще какие-то неприятности? Расскажи все по порядку.

— Ну вот, опять, — поморщилась девушка. — Вот так все время. Стоит мне внести еду в комнату, как вы сразу начинаете бормотать что-то. Ешьте спокойно, а я буду пока рассказывать. Эли принес вас десять дней назад. Вы были оба как с того света. Никто не может понять, как ему это удалось. Он говорит, что это направляющая рука Господа, но мне все-таки интересно, почему же тогда, направляющая рука Господа сразу не привела вас сюда, а заставила скитаться целую неделю. И все же это просто чудо. Вы жили на одной воде, вид у вас обоих был — ну, просто мешки с костями. Эли нес вас на спине. Он полз на коленях через лес и вышел со стороны мельницы. Он упал прямо у ног Ральфа и сказал: «Я не отрекся от веры и свершил свой путь».