Анна Грейси: Добродетельная вдова

— Я не продаюсь. Мы с дочерью покинем это место как можно скорее. Я рассчитываю, что хотя бы из порядочности вы дадите нам неделю или две.

— Чёрт подери, женщина, не нужно вам никуда уходить! — проревел незнакомец. — За кого вы меня принимаете?

— Не имею ни малейшего представления, — холодно ответила она. — И знать не желаю. Но я не продаюсь!

— Господи, да кто говорил, что продаётесь! — раздражённо воскликнул незнакомец и обхватил голову руками. — Чёртова голова. Какого беса со мной случилось?

— Кто-то избил вас, — ответила Элли. Он бросил на неё полный скепсиса взгляд, который она не заметила. — Не знаю, что вам сказал сквайр, но я порядочная женщина, и меня нельзя купить. Ни ему, ни вам, ни кому бы то ни было, и не важно, до какого отчаянного положения вы пытаетесь меня довести. — Её голос задрожал и сорвался.

В комнате воцарилось долгое молчание. Ветер завывал над крышей, стучал в окно. Элли сидела на жёстком стуле, завернувшись в шаль и вызывающе глядя на мужчину. Она сглотнула. У неё не было ни малейшего понятия, на что её могут вынудить пойти, чтобы защитить Эми, но до такого она ещё не дошла. Пока.

Незнакомец посмотрел на неё в ответ с непроницаемым выражением. Наконец он заговорил:

— Я не знаю, о чём идёт речь… Всё думаю, кто это так дал мне по голове. Это вы?

Элли покачала головой.

— Какое облегчение, — ехидно вымолвил он. — Кто бы это ни был, справился он отлично. В голове полная неразбериха. Понятия не имею, о чём вы толкуете. Вообще не могу связно думать. Такое чувство, что голова вот-вот взорвётся. — Он поднялся и попытался сделать шаг, но покачнулся и внезапно побледнел.

Не раздумывая, Элли вскочила и бросилась на помощь.

— Опустите голову между колен. — Она осторожно наклонила ему голову в нужное положение. — Поможет от головокружения.

Через несколько минут мужчине полегчало, и он снова устроился в постели. Он лежал тихо и был белее мела. Элли подоткнула ему одеяло, напрочь забыв о том, что хотела его выгнать. Неважно, являлся ли он владельцем дома, считал ли её распутной девкой — она не могла выставить больного человека за дверь в такую погоду. Однако могла послать за его родными.

— Кто вы? — спросила она, когда мужчина, наконец, устроился в подушках. — Как ваше имя?

Он озадаченно посмотрел на неё и прищурился:

— Это вы мне скажите, — протянул он. — Говорю же, у меня в голове всё перемешалось.

— Не болтайте глупости. Кто вы такой? — Она подалась вперёд, ожидая его ответа.

Он уставился на неё, глаза на бледном лице казались тёмными, взгляд — напряжённым. Долго и молча мужчина смотрел на Элли. Наконец он ответил:

— Я ваш муж.

Элли сердито размешивала овсяную кашу. Экий нахал! «Я твой муж». С какой стати он несёт эту чушь? И кому, ей! Вдобавок совершенно не сомневаясь в своих словах, даже немного удивлённо, словно недоумевая, почему она спрашивает. А затем повалился спиной на кровать, как будто был слишком измотан, чтобы продолжать разговор.

Она разложила ложкой кашу по двум мискам и поставила одну перед Эми.

— А сахар? — с надеждой спросила малышка.

— Прости, дорогая. Сахару больше не осталось.

Элли подлила молока в миску дочери и смотрела, как та вымешивает острова и океаны в каше с молоком. Канули в Лету те деньки, когда буфет был полон всевозможных лакомств, красовавшихся на серебряных блюдах.

— Отнесу-ка я это наверх тому мужчине, — сказала она Эми, беря вторую миску, и, сделав глубокий вдох, стала подниматься по лестнице. «Я твой муж». Надо же!

Войдя в комнату, Элли увидела, что мужчина уже не спит, а мрачно смотрит своими синими глазами.

— Как ваша голова? — бросила она, пытаясь выдержать резкий, холодный тон.

Незнакомец скривился.

— Я принесла вам овсяной каши. Вы можете сесть? — Элли и пальцем не пошевелила, чтобы ему помочь. Она была сыта по горло его вздором. Он и без того доставил ей уже довольно хлопот.

Мужчина медленно сел. Элли заметила, как резко побелели его губы — от боли. Ничего не говоря, она поставила миску, можно сказать, брякнув ею, и принялась поправлять ему за спиной подушки. Она пыталась оставаться бесстрастной, вот только прикосновений к нему избежать не удавалось. Стоило только руке задеть его кожу или случайно провести по тёплой, обнажённой груди, как она чувствовала это, явственно, её пронизывало до самых пяток. И чувствовала в наименее приличных местах.

И он об этом знал, дьявол эдакий! Глядел на неё с таким очевидным намёком! Как он смеет смущать её ещё больше! Она сорвала с кровати одеяло и обмотала им голые спину и грудь незнакомца, после чего сунула ему миску с ложкой.