Кэтрин Коултер: Невеста-наследница

Синджен начала читать. Черные чернила выцвели, почерк был неровный, неразборчивый.

"Моя бесценная!

Если бы только я мог увидеть своего сына, подержать его на руках, хотя бы один-единственный раз прижать его к груди. Но я знаю, что это невозможно, как всегда знал, что тебе не суждено быть моей. Но теперь у тебя есть наш сын. Я исполню твое желание и не буду искать новых встреч с тобой. Но если когда-нибудь ты будешь во мне нуждаться, я приду на твой зов. Я буду молить Бога, чтобы твой муж перестал обращаться с тобой так жестоко, чтобы он больше не обижал тебя…"

Дальше буквы были размыты, словно на них попала влага, и Синджен не смогла их разобрать. Но это было уже не важно. Того, что она прочла, было достаточно.

Она уронила письмо себе на колени, и из глаз ее полились слезы. Но в душе ее не было сомнений. Она твердо знала, что ей нужно делать.

Через десять минут Синджен вышла из комнаты тетушки Арлет, оставив в очаге маленькую горстку пепла.

Войдя в гостиную, она подошла к камину и устремила взгляд на висящий над ним портрет Жемчужной Джейн. Желание Джейн было исполнено — ее портрет был повешен между изображениями графа, ее обидчика, и его жены.

— Спасибо, — тихо проговорила Синджен.

— Синджен, с кем это ты разговариваешь?

Как чудесно слышать, как он называет ее этим именем! Она обернулась и улыбнулась Колину, своему мужу, своему возлюбленному, человеку, за которого она, не задумываясь, отдала бы жизнь. Теперь он был в безопасности, и она тоже, и они будут жить долго и счастливо.

— О, я просто говорила сама с собой. Знаешь, мне кажется, что портрет Жемчужной Джейн пора хорошенько почистить. В округе есть какой-нибудь мастер, умеющий реставрировать старинные портреты?

— Наверное. А если подходящий мастер не сыщется в Кинроссе, мы найдем реставратора в Эдинбурге.

— По-моему, Жемчужная Джейн заслуживает, чтобы ее портрет реставрировал самый лучший мастер. Давай отвезем картину в Эдинбург. Да, вот еще что. Мне только что пришло в голову, что я совершила бы ужасную ошибку, если бы сдала Роберта Макферсона на военный корабль и отправила его в дальние страны — скажем, в Австралию.

— Это, несомненно, улучшило бы его характер, но было бы несправедливо. Я в общем-то рад, что тебе не удалось осуществить эту затею. Кстати, я видел его сегодня утром и рассказал ему про Макдуфа.

— Только не говори мне, что он принес тебе свои извинения, — все равно не поверю.

— О нет, извинений я от него так и не дождался. Однако он предложил мне выпить с ним эля. В его доме. И никто из его слуг не целился в меня из мушкета и не направлял в мою сторону кинжал. А вот еще новость — Робби пытался отрастить бороду.

— А как поживает Серина? Ты ее видел?

— Нет. Робби со всей возможной поспешностью отправил ее в Эдинбург, чтобы она вела хозяйство в доме его отца. Он воображает, что отделался от нее, но, зная Серину, я опасаюсь, что она еще доставит ему немало хлопот.

Синджен широко улыбнулась, подошла к мужу и сжала его в объятиях.

— Сегодня я уже говорила, что обожаю тебя? Что я тебя боготворю? Что если бы у нас здесь рос виноград, я бы счищала для тебя кожицу с каждой виноградинки и сама клала бы ее в твой красивый рот?

— По-моему, это было бы приятно, — сказал он и поцеловал ее в губы и в кончик носа и провел пальцем по ее гладким бровям.

— Я люблю тебя, муж.

— И я люблю тебя, жена.

— Как прекрасно звучат эти слова, Колин.

— Пока я еще не потерял голову и не попытался предаться с тобой любви прямо в гостиной, скажи мне: где сейчас жены твоих братьев?

— Когда я видела их в последний раз, Софи спорила с Алике по поводу выбора наилучшего места для посадки роз.

— А Дуглас и Райдер ушли, чтобы поработать вместе с арендаторами. По правде сказать, я собирался пойти с ними, но сначала хотел зайти к тебе в гостиную, поздороваться и, возможно, поцеловать тебя один раз. Твоим братьям я сказал, что они женаты уже давно и утратили право на те привилегии, которые полагаются мне как молодожену. Поцелуй меня, Синджен.

Она так и сделала с очаровательным пылом. Он целовал ее, пока она не начала задыхаться, потом крепко прижал ее к себе.

— О Боже, если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы этого не пережил!

Она почувствовала, как его сильное тело содрогнулось, и еще сильнее стиснула его в своих объятиях, молча целуя в шею. А потом тихо рассмеялась от счастья. Колин прошептал, покусывая мочку ее уха:

— Я люблю твой смех, Синджен. Он нежный, теплый и такой же сладостный, как безлунная летняя ночь.