Кэтрин Коултер: Невеста-наследница

Внезапно он замолчал, как будто у него иссякли слова. Но Синджен хотелось узнать все.

— Это вы подослали к нему убийцу в Лондоне? — спросила она.

— Да, я, но у этого болвана ничего не вышло. Если бы Колин умер в Лондоне, вдалеке от Шотландии, мне было бы проще уладить дело с наследством, но он, черт бы его побрал, остался жив. Потом я пришел навестить моего дражайшего кузена и обнаружил, что он очень удобно устроился в доме графа Нортклиффа. Там мне его было не достать, но я не сидел сложа руки. Когда я отправил анонимное письмо, в котором обвинил Колина в убийстве Фионы, ваш брат повел себя именно так, как я рассчитывал. Но вы, Синджен, спутали мне все карты. Взяли и увезли своего дорогого жениха из Лондона, так что ни ваша семья, ни я уже ничего не могли с ним сделать. Колин во всех своих бедах винил Роберта Макферсона, хотя Робби был виновен только в том, что украл у него несколько овец и прикончил пару-тройку арендаторов. Он попробовал было подстрелить Колина в Эдинбурге, но даже тут осрамился: вместо него попал в вас. Никудышный малый этот Робби. Вообразил из себя бог знает кого — и все потому, что у него такая смазливая девичья мордашка. Вот он и решил, что если покажет всем, какой он свирепый, то люди перестанут обращать внимание на его лицо. Я сказал ему, что Колин убил Фиону, и он мне поверил, потому что кое в чем я ему не соврал: я сказал, что любил его сестру. И поэтому, мол, мне невмоготу терпеть, что Колин остался безнаказанным. Мне не составило большого труда убедить этого идиота, что отомстить за смерть сестры — его святой долг.

Макдуф зевнул.

— Все. Больше я не хочу говорить. Я и так рассказал вам слишком много. А если у вас остались еще какие-то вопросы, моя дорогая Синджен, обратитесь с ними к Господу Богу, когда вы попадете в рай — если, конечно, я все-таки решу вас туда отправить. Пожалуй, такое решение полагается принимать на свежую голову, так что я сейчас малость вздремну. А может, и не малость — это уж как получится. А вы, моя дорогая, пока расслабьтесь и послушайте, как жуют крысы. Я постараюсь не храпеть.

Он расстелил на земляном полу несколько одеял и улегся на них, стараясь при этом, чтобы его одежда не коснулась утоптанной земли. Теперь он не мог видеть, что делает его пленница, потому что сразу же повернулся к ней спиной.

Синджен дала ему двадцать минут, чтобы заснуть, хотя для того, чтобы окончательно освободить руки, ей хватило и десяти. Ее запястья были стерты до крови, но она не обращала внимания на боль. Скоро, очень скоро она сбежит.

Он и в самом деле не храпел, проклятый мерзавец. Если бы он захрапел, она была бы уверена, что он действительно спит.

Но ждать больше нельзя. Если он только притворяется спящим, чтобы поймать ее, что ж, ничего не поделаешь. Так или иначе она все равно попытается сбежать. Синджен медленно нагнулась и начала развязывать узлы, которыми была стянута веревка на ее лодыжках. Узлы были тугие, и с ними пришлось повозиться. К тому времени когда она в конце концов освободила ноги, крысы уже успели прогрызть брошенные в угол пакеты из-под провизии и сжевать все объедки.

Наконец-то она была свободна! Она встала на ноги — тихо, очень-очень тихо — и тут же упала обратно на стул. Ноги не держали ее. Она принялась растирать икры и лодыжки, не спуская при этом глаз с лежащего на боку Макдуфа. Внезапно он пошевелился. У нее занялось дыхание. Он перевернулся на спину.

О Господи, не допусти, чтобы он проснулся!

Она снова попыталась встать. На сей раз это ей удалось, и она медленно двинулась к двери.

Где-то рядом громко пискнула крыса. Синджен застыла на месте.

Макдуф опять шевельнулся и застонал во сне.

Пальцы Синджен стиснули дверную ручку. Она потянула ее на себя — дверь не шелохнулась. Она потянула ручку сильнее, потом стала трясти ее.

Дверь оглушительно заскрипела. Макдуф рывком сел.

— Ах ты сучка! — взревел он и вскочил на ноги.

Ужас придал Синджен сил. Она еще раз рванула дверь, та распахнулась, и Синджен выбежала в ночь. Благодарение Господу за эту непроглядную, зловонную тьму! Внезапно почва под ее ногами стала мягкой, потом топкой, пропитанной влагой. Она громко хлюпала под ее туфельками. Потом ноги Синджен стали при каждом шаге проваливаться по щиколотку, жидкая грязь липла к ее юбкам, тянула ее вниз. Смрад становился все сильнее, вокруг слышались странные звуки, издаваемые какими-то неведомыми существами, невидимыми обитателями трясины.