Барбара Картленд: Театр любви

Лавела была очарована домом.

— Он похож на кукольный домик! — воскликнула она.

— А мне хочется, чтоб ты считала его сказочным дворцом, а меня — заколдованным принцем! — с притворной грустью молвил герцог.

— Ты сам знаешь, что это так и есть, — выпалила она, — и всегда так будет — хоть в Мур-парке, хоть в пещере! Ты будешь для меня все тем же — самим собой, и это… самое… главное!

Именно о таком чувстве герцог всегда мечтал, но сомневался, что когда-нибудь ему повезет.

Мечтал о женщине, которая любила бы его самого, а не его титул или состояние.

Вечером герцог вошел в комнату Лавелы.

Он думал, что она уже в постели.

Но она стояла у окна.

Занавески были раздвинуты, и она смотрела на пейзаж за окном.

Снег застлал землю сплошным покровом.

На небе появились первые звезды.

Полная луна выплыла из-за деревьев.

Ее свет придавал окружающим предметам некую таинственность.

Трудно было поверить, что это земля, а не какой-то небесный рай, в котором единственными живыми существами были они.

Герцог пересек комнату и приблизился к Лавеле.

— Когда ты смотришь куда-то, отвернувшись от меня, как сейчас, — обнял он ее, — я начинаю бояться, что ты исчезнешь и я никогда не смогу найти тебя вновь.

— Ты никогда не потеряешь меня, — промолвила Лавела. — Когда нас венчали, я поняла: мы теперь уже не два человека, а один, я… часть тебя, как ты — часть… меня.

Герцог поцеловал ее в лоб и, подняв на руки, понес к большой кровати под шелковым пологом.

Он положил ее на подушки.

Она смотрела туда, где в окно заглядывали звезды.

Герцог прилег рядом и обнял ее.

— Это… правда… действительно правда, — спросила она, — что мы… здесь… вместе… и луна и… звезды дарят… нам… свое благословение?

— Это действительно правда, — подтвердил герцог, — и я буду любить тебя, моя радость, до тех пор, пока звезды не исчезнут с неба навсегда и не пересохнут моря!

Он целовал ее очень нежно, чтобы не испугать.

А почувствовав, как ее губы отвечают на поцелуи, а тело трепещет в его руках, стал целовать ее страстно и жадно.

И запульсировала кровь в его висках.

И запылал в нем огонь желания.

Однако эта любовь отличалась от прежних его отношений с женщинами.

Лавела была столь молода и невинна, что ему следовало быть с ней нежнее, бережнее, дабы не причинить ей боль и не напугать ее.

Но истина заключалась в том, что эта любовь дарована Богом, а потому все, что он сделает, будет иметь божественный отзвук.

— Я люблю тебя! О, как я люблю тебя! — воскликнул он.

— Когда… ты… целуешь меня, — шептала Лавела, — как будто… звезды… сияют в моем… сердце.

— Я хочу, чтобы они сияли.

Целуя ее вновь то ласково и мягко, то жарко и неистово, герцог почувствовал, как она отвечает ему.

Словно сияющие в ней звезды превратились в маленькие язычки пламени.

Он многому научит ее.

Они станут еще счастливее.

А сейчас происходящее с ними было подобно увертюре в театре.

Она предвещала совершенное чудо, нисходившее с Небес.

— Я люблю тебя… о… Шелдон… я люблю тебя! — повторяла Лавела. — Когда ты… целуешь меня… я чувствую, как… взлетаю в… небо!

И герцог тоже как будто взмыл в небо.

Он целовал ее глаза, губы, шею, ее шелковую кожу, маленькую ложбинку меж грудей.

И они оба прикоснулись к звездам.

И свет пылающих звезд проник в их тела и души.

И теперь им стала принадлежать Вечность.