Барбара Картленд: Театр любви

Герцог почти никогда не обедал один.

Чтобы рассеять непривычную тишину, он затеял разговор со своим дворецким, который в это время давал указания двум лакеям, прислуживавшим за столом.

Реддинг работал в лондонском доме много лет, однако считал своим долгом поддерживать тесный контакт со слугами загородного поместья Мур-парк и был в курсе всех тамошних событий.

Герцог поинтересовался, какой обещает быть охота, назначенная им на День Подарков .

Заодно он узнал об удачной охоте в его отсутствие в Мур-парке, вполне оправдывавшем название поместья .

— У них был превосходный гон в субботу, ваша светлость, — поведал Реддинг. — Они затравили добычу, знаете, там, в пролеске, недалеко от заводи.

Герцог ясно представил это место и пожалел, что не участвовал в охоте.

Реддинг подал ему небольшой бокал бренди, зная, что господин никогда не пьет портвейн после обеда.

— Будут какие-то распоряжения, ваша светлость? — с почтением осведомился дворецкий.

— Проследите, чтобы меня разбудили завтра пораньше, — велел герцог. — Накопилось много корреспонденции.

— Слушаю, ваша светлость!

Реддинг поклонился и вышел из столовой.

Герцог откинулся в кресле и время от времени задумчиво отпивал маленькие глоточки из бокала.

Ему вновь захотелось, чтобы Фиона была сейчас с ним.

«Но ведь я увижу ее завтра», — сказал он себе.

У него было достаточно времени, чтобы купить ей в Амстердаме изящный, дорогой подарок.

Он собирался преподнести его ей на Рождество, но теперь подумал, что, пожалуй, сделает это раньше.

До Рождества оставалось чуть больше недели.

Эти мысли напомнили, что у него есть еще кое-какие дела в Мур-парке, кроме охоты.

Дело в том, что ему уже давно не давала покоя идея воссоздания там частного театра.

Он был построен в восемнадцатом веке, когда возводился дворец, вобравший в себя уже имевшиеся строения.

Но театру суждено было погибнуть в пламени пожара во времена правления Георга Четвертого.

Предки Шелдона Мура обладали незаурядными способностями; среди них были по-настоящему талантливые люди.

Но, как это ни странно, ни один не стремился выразить себя в музыке или литературе.

Поэтому герцог немало удивился, обнаружив у себя активное тяготение к обоим видам творчества.

В то время как его современники восхищались актрисами на театральных подмостках, он был погружен в анализ поставленной пьесы.

Временами ему даже казалось, что он способен сочинить нечто более значительное.

К изумлению своих родственников, он начал воссоздавать сгоревший некогда маленький театр в Мур-парке.

Причем воссоздавать в его первоначальном варианте.

И это оказалось возможным, поскольку, на счастье, сохранились чертежи, составленные теми же выдающимися архитекторами, которым было поручено возведение самого дворца.

Им удалось объединить сооружения предыдущих поколений Муров в архитектурный ансамбль, образовавший поистине великолепный дворец.

Он был признан специалистами вершиной зодчества.

От прочих сооружений его отличало также то, что общий фасад был выполнен в георгианском стиле , а за этим фасадом многочисленные старинные помещения сохранялись в первозданном виде.

Достойное место среди них занимала древняя церковь, так же органично влившаяся в архитектурный ансамбль дворца.

Участок земли, где ранее был театр, так и оставался незастроенным.

Видимо, и это обстоятельство подвигло герцога к воссозданию храма искусства.

Когда он последний раз наведался в Мур-парк, здание театра было почти готово.

И если б Шелдон Мур появился там в конце недели, он увидел бы его полностью завершенным.

Чувства так переполняли его, что он поделился своей радостью с принцем Уэльским как раз перед отъездом в Голландию.

— Ты должен пригласить меня на церемонию открытия театра, Шелдон, — заявил принц.

Затем, подумав немного, он прибавил:

— Мы проведем Рождество в Сэдрингеме Если мне не изменяет память, рождественский день приходится нынче на среду. Мы с принцессой приедем в Мур-парк в следующую пятницу, и ты сможешь устроить первое представление в субботу вечером.

— Ничто не доставит мне большего наслаждения, сэр, — ответил герцог. — Я попытаюсь приготовить для вас нечто уникальное.

— И самое главное — нечто прекрасное! — ввернул принц.

Это уж само собой разумеется, подумал герцог, зная слабость принца к хорошеньким женщинам.

Но он также любил и театр, о чем можно было судить по тому, как он волочился за Лили Лэнгтри.