Донна Белл: Честити

Они любили друг друга, но обстоятельства складывались против них. Коварство и любовь, месть и доброта, погони и контрабандисты переплетены в этом увлекательном романе, действие которого происходит на фоне войны Англии и Франции.

— Честити! Куда это ты направляешься? Да к тому же в таком виде?

Честити недовольно поморщилась, прежде чем обернуться к матери. Изобразив вежливую улыбку, она ответила кротко:

— Я собиралась принести омелы, мама.

— Это мог бы сделать конюх или лакей…

— Конечно, но мне все равно надо пойти и убедиться, что они выбрали лучшие ветки.

Леди Хартфорд помедлила с ответом, склонив голову набок, отчего ее все еще золотистые кудри очаровательно покачнулись — эту привычку она выработала, когда только начала выезжать в свет.

— Хорошо, — начала она, и у дочери вырвался вздох облегчения, впрочем, несколько преждевременно. — Однако сначала я хочу переговорить с тобой с глазу на глаз.

Мать оглядела просторную кухню и направилась в кладовую. Честити последовала за ней, закрыв за собой дверь. Протянув пухлую руку, мать убрала непокорный каштановый локон со лба дочери.

— Если ты будешь продолжать ходить без шляпки, твоя кожа скоро будет такой же темной, как и волосы.

Честити вскинула брови: в который раз начинаются подобные разговоры.

Мать перебила торопливо:

— Но я не об этом хотела с тобой поговорить. Скоро прибывают наши гости. Среди них будет несколько подходящих холостяков. Я знаю, что тебя не интересуют подобные вещи, но тебе придется присмотреть за сестрами. Для них это первый выход в свет. При своей красоте и грации они обе могут быть помолвлены в первый же сезон!

Лицо Честити сохраняло выражение вежливого внимания, пока материнский энтузиазм доходил до кипения. Как хорошо Честити помнила свой собственный первый сезон в Лондоне, вздохи разочарования, неодобрительное кудахтанье матери всякий раз, когда она демонстрировала перед ней свой новый наряд. Она тяжело вздохнула, отгоняя воспоминания. К двадцати четырем годам вся боль и гнев уже рассеялись. Она не должна позволять себе погружаться в прошлое.

— Итак, Честити, — заключила мать, — ты не сделаешь ничего, что вызвало бы у гостей… отвращение к нашей семье?

Честити изумленно распахнула свои зеленые глаза, изобразив взгляд самой невинности — привычка, которую мать всегда порицала, полагая ее слишком развязной — и сладко улыбнулась.

— Я и не помышляла об этом! — Она повернулась, взявшись за щеколду, и спросила: — Что-нибудь еще, мама?

— Нет, нет, — ответила леди Хартфорд, нервно сжимая в руках носовой платок. — Только быстрее возвращайся, чтобы успеть переодеться.

— Конечно, мама.

Честити выбежала через кухонную дверь и устремилась вдоль по дорожке, через огород, зная, что мать с раздражением наблюдает за ней. Маленький фоксхаунд [1] Лисья гончая устремился за ней. Честити замедлила шаг, только когда ее уже не было видно из дома.

Впервые за две недели в небе сияло солнце. Земля насквозь пропиталась влагой; подол ее платья совсем промок, пока Честити пересекала зеленую лужайку.

Затем начались заросли. Здесь приходилось пробираться с осторожностью, аккуратно перепрыгивая с одного островка травы на другой.

— Нас обоих отправят жить в конуру, Бастер, если мы перепачкаемся, — произнесла она, глядя на пса, бегущего рядом. Тот склонил на бок голову, и она погрозила ему пальцем. — Перестань, дружок. Ты мне напоминаешь сам знаешь кого.

Впереди она заметила раскидистый дуб, его ветви склонились почти до самой земли. Земля в тени огромного дерева была совсем лишена растительности, превратившись в сплошную грязь.

— Стой, Бастер.

Пес послушно присел на задние лапы, а Честити направилась через грязь прямо к дубу. Одну из нижних ветвей его оплетала густая поросль омелы, и она была уверена, что сможет ее достать. Когда Честити наконец добралась до дерева, ее сапожки были совершенно залеплены грязью, так что она стала даже повыше своих пяти футов и восьми дюймов. Она попыталась встать на цыпочки, стараясь дотянуться до ускользающей зелени, но ее ноги все глубже и глубже погружались в вязкую жижу.

— Я и не предполагала, что это так высоко, — подумала она, сердито срывая несколько веточек, и вдруг зашаталась, едва не потеряв равновесие.

Приходилось выбирать: либо забраться на дерево — с каким удовольствием она проделывала это в детстве! — либо подпрыгнуть. Честити с сомнением обдумала оба варианта. Наконец, собравшись, она что было сил подпрыгнула и ловко схватила пучок омелы.