Путешествие их длилось почти целый день, поскольку дороги были запружены повозками, фургонами, всадниками, пешими людьми. Уже вечерело, когда они добрались до Генапа. Они заезжали в каждую деревушку, заходили в каждый крестьянский дом, спрашивая, не видел ли кто вчера английского офицера, и давали приметы Симона. Казалось, что все их расспросы бесполезны и бесплодны. Они были близки к отчаянию, когда один раненый солдат, сидевший на земле, вдруг ответил на их вопрос утвердительно.
— Полковник упал прямо на моих глазах, он потерял сознание вон на том месте. — Грубо обструганной палкой, которая служила ему костылем, солдат указал на дверь гостиницы.
Моррис первым обрел голос:
— Куда его отнесли?
— Не знаю.
— Я не хочу усугублять ваши страдания, миледи, но вы должны приготовиться к худшему, — тихо проговорил Моррис. — Его светлость могли унести куда угодно. Мы не знаем, насколько тяжело он был ранен. И никто не оказал ему медицинской помощи.
— Я понимаю. — Ей довелось за один этот день увидеть столько мук и страданий, что трудно было питать большие надежды. — Мы должны найти хотя бы тело… чтобы привезти его домой… — Слезы брызнули из ее глаз. Однако она быстро их смахнула, напомнив себе, что она не пережила того, что пережили солдаты вчера, что перенес Симон. В голосе Жоржи зазвучали решительные нотки: — Мы предложим награду за информацию. Скажи владельцу гостиницы. И поторопись, Моррис. Скоро будет темно.
Какой-нибудь крестьянин мог убить Симона и ограбить его, подумал Моррис, а тело закопать. Однако маркиза была права. Еще одна ночь только усложнит поиски останков. Щедрая награда может принести какую-то информацию.
Жоржи оставалась на лошади, пока Моррис ходил с предложением к хозяину гостиницы. Солнце садилось, время было дорого, однако она почувствовала некоторое воодушевление, она словно приблизилась к Симону.
— Раненого мужчину унесли из деревни. Это может быть Симон, — возбужденно проговорил Моррис, выйдя из гостиницы. Следом за ним шел крестьянин. — Этот человек покажет нам дорогу.
Сердце у Жоржи забилось так, будто она пробежала несколько миль.
— Только слишком не обольщайтесь, миледи, — предостерег ее Моррис. — Он знает лишь то, что этот офицер — англичанин.
— Он жив? Не щадите меня. Я хочу знать правду.
— Вчера вечером был жив. Больше этот человек ничего сказать не может.
— О Господи, — прошептала Жоржи, — сделай так, чтобы это был Симон.
— Я послал за местным доктором. За десять тысяч франков он может покинуть на один час свою переполненную больницу.
— Предложи ему больше. Я хочу, чтобы он пошел с нами.
Моррис что-то коротко сказал владельцу гостиницы.
— Он поедет вслед за нами, — пояснил Моррис.
— Как ты думаешь, это Симон? — с надеждой спросила Жоржи.
— Если это маркиз, он непременно будет жив, миледи. Нет такой пули или такого врага, которые могут его сразить, — с гордостью проговорил Моррис. — Он прошел тяжелейшую войну на Пиренеях и даже в таком аду сумел выжить.
— Спасибо тебе, Моррис. — Жоржи была благодарна ему за слова утешения и поддержки, они вновь вдохнули в нее надежду. — Маркизу повезло, что о нем заботишься ты.
— По крайней мере дюжина моих предков служила семейству Map, миледи. Мы найдем его, непременно найдем. Вот только вопрос — в каком состоянии?
Лачуга, к которой их привезли, имела весьма обшарпанный вид. Спешившись, Жоржи выкрикнула имя мужа.
И в ответ услышала благословенный голос Симона. В нем недоставало обычной силы, но это, без сомнения, был его голос. Жоржи бросилась к покрытой соломой хибаре, на ходу повторяя его имя, полуплача и полусмеясь, испытывая опьяняющее чувство благодарности и облегчения.
Она остановилась на пороге, ничего не видя, потому что внутри было темно.
— Ты выглядишь чудесно, — долетел из дальнего конца комнаты шепот Симона.
Вознося благодарственные молитвы, зная, что она отныне навсегда поверит в чудеса, Жоржи бросилась вперед и опустилась на колени перед соломенным тюфяком, на котором лежал Симон. Обхватив руками лицо мужа, она нежно поцеловала его.
— Теперь со мной все будет в порядке, — шепотом сказал Симон, и в его голосе послышались шутливые нотки.
— Вы хотите воды, сэр? — спросил Моррис, опускаясь на колени и протягивая флягу. Он увидел, что рядом с маркизом лежал заряженный револьвер.
— Это было бы очень здорово. — Симон не пил с самого утра. Взяв из рук Морриса флягу, он поднес ее ко рту.
Читать дальше