Селеста Брэдли: Когда она сказала «да»

И это было страшнее всего.

Каковы бы ни были его цели и мотивы, Калли понимала, что для него она не человек.

Просто… препятствие.

А он не похож на человека, который будет слишком долго терпеть препятствие.

Рен чувствовал, что вот-вот нагонит негодяя. Он даже не трудился читать дорожные знаки: все еще влажные следы копыт, сломанную и упавшую на дорогу ветку, кучки навоза, на которые еще не успела сесть ни одна муха.

Все это автоматически отмечалось и суммировалось им благодаря накопленной годами практике. Рен сознавал одно: он наконец настиг ублюдка.

Оставалось узнать, успел он или нет…

Калли ощутила, как лошадь замедлила шаг и стала спотыкаться, хотя похититель яростно вонзал в ее бока каблуки. Будь она здорова, могла бы спрыгнуть сейчас и метнуться в кусты.

Будь она сильна, не ранена… если бы ноги не замерзли и не онемели, кровь не продолжала течь, слабые трясущиеся руки не устали цепляться за куртку разбойника…

Сбежать невозможно. Она только и могла, что равномерно дышать и стараться не дать серому туману забытья заволочь глаза.

Лошадь вдруг остановилась, нагнула голову и шумно задышала, не обращая внимания на седока, который с яростным ревом колотил кулаками по ее толстой шее. В этой неразберихе он случайно двинул локтем в челюсть Калли.

«Что же, это конец», — успела подумать она, начиная скользить вниз.

И успела потерять сознание, еще не коснувшись земли. Возможно, к лучшему.

Рен услышал негодяя еще до того, как увидел. Грязные ругательства разносились далеко по округе.

В этом месте дорога делала поворот. Рен сразу же охватил взглядом открывшуюся сцену: измученная, покрытая пеной лошадь, избивающий ее гигант и… неподвижная Калли, лежавшая в дорожной пыли, подобно сломанной кукле.

Рен думал, будто знает, что такое злоба и ярость. Но никогда прежде ему не доводилось бороться с черной, накатывающей волной жаждой убийства, которая поднялась в нем. Он не помнил, как слетел со все еще скачущей лошади и набросился на Ануина, подобно демону мести. Тот весил на пару стоунов больше и был выше почти на фут. Но уже через несколько минут потерял сознание под яростными ударами Портера.

Только тогда Рен подбежал к Калли и упал перед ней на колени. Но она по-прежнему не шевелилась. И лежала в странной позе, словно упав с большой высоты.

Рен осторожно распрямил ей руки и ноги.

— Калли! — прошептал он, одергивая ее юбку и прижимая ладонь к ране, чтобы остановить кровотечение. — Калли! Калли!

Он кричал. Умолял. Но она ушла слишком далеко.

— Калли!!

Она почему-то расплывалась перед его глазами. Не сознавая, что плачет, он приложил ее ладони к щекам.

— Калли…

Он заметил Дейда, лишь когда тот встал на колени напротив него и взял руку сестры у Рена.

— Калли?

«Слишком громко, — хотел сказать Рен. — Ты отпугнешь ее».

Собственное безумие не удивляло его. На чашах весов лежали его здравомыслие разумного человеческого существа и дикое безрассудство. Если она очнется, он вспомнит, как нужно ходить, говорить и думать. Если же уйдет навсегда, он позволит чудовищу забрать его и больше никогда не попытается вынырнуть на поверхность.

Он продолжал смотреть в любимое неподвижное бледное лицо.

— Очнись, Калли, — умоляюще прохрипел он, почти не замечая кучера с окровавленной, обернутой тряпкой головой, который яростно пинал упавшего Ануина носком сапога.

— Чем это вы его?

Рен не ответил.

«Калли…»

— Он бил ублюдка кулаками, — сдавленно пробормотал Дейд, который был вне себя от гнева и тревоги. — Я видел. Подъехал, как раз когда лорд Портер швырнул его на землю, он мертв?

— Нет, — буркнул кучер. — Не то чтобы жив, но и не до конца умер.

Дейд крепче сжал руку Калли.

— Жаль. В жизни не видел такой трепки, какую задал ему лорд Портер.

— Что же, он ведь владелец Эмберделла, верно?

Рен отнял у Дейда руку Калли. Дейд слишком груб, слишком громогласен. Земля слишком твердая, слишком холодная.

Он поднял Калли, положил себе на колени и обнял так нежно, так бережно…

«Калли…»

Дейд прижал к ее ране платок, пытаясь остановить кровь.

Рен прижал свою щеку к ее… прохладной…

«Калли…»

Он стал целовать ее лоб, глаза, кончик носа.

«Я не могу потерять тебя, Калли…»

Он звал ее снова и снова, едва слышно.

«Калли…»

Она согрелась в его объятиях. Щеки из ледяного мрамора превратились в чуть розоватые. Грудь стала подниматься выше, дыхание стало глубже.