Карен Хокинс: Как очаровать графиню

— Он такой упрямец! — Графиня в задумчивости забарабанила кончиками пальцев по подлокотнику кушетки. — Рада была бы я поверить, что Син просто погряз в заботах об имениях! Но ведь он управляет ими вот уже пятнадцать лет и находит эти заботы ничуть не более обременительными, чем выбор нового сюртука! Особенно теперь, когда его братья выросли и переженились. Увы, он чересчур дорожит своей свободой…

— Словно безусый юнец…

— А ведь я предупреждала сестрицу о возможных последствиях, когда в свое время она решила возложить всё бремя ответственности на мальчика! Впрочем, к чему скорбеть о прошлых ошибках? Это бесполезно. Горькая правда состоит в том, что Син не приедет на мой бал именно потому, что раскусил мою хитрость! Он понимает, что я более всего на свете желаю ему обрести подходящую супругу и остепениться!

— Вот круг и замкнулся, дорогая, — вздохнула леди Шарлотта. — Может быть, хорошее чаепитие поможет нам спокойно обдумать положение и найти выход?

— Возможно, — рассеянно произнесла герцогиня, склоняясь и подхватывая с пола самого кругленького мопсика, который тотчас же свернулся клубком у нее на коленях. — Макдугал, прошу, подайте чаю…

— Будет исполнено, ваша светлость. А прочую почту я передам вашему секретарю.

Макдугал положил стопку писем на конторку из розового дерева и аккуратно выровнял ее, не спеша уходить. Герцогиня вновь раскинулась на кушетке, одной рукой лаская мопса, а пальцы другой продолжали барабанить по подлокотнику.

— Не нанять ли мне людей, чтобы они, исполнив роль злодеев, похитили Сина, а я закую его в кандалы и продержу где-нибудь в кладовке вплоть до самого бала?

Макдугал всерьез сомневался, что двери кладовки сдержали бы натиск плененного Синклера. Предполагаемый узник был много выше шести футов и благодаря увлеченности спортом мог похвастаться великолепной физической формой.

— Разумеется, — радостно согласилась леди Шарлотта. — Тем паче что это куда легче, нежели пытаться его уговорить. Правда, опасаюсь, нанятые злодеи могут серьезно пострадать…

— Но ведь добром он не согласится, правда? — В голосе герцогини прозвучало искреннее сожаление. — Увы, Синклер — чертовски хороший боксер…

— Да и стреляет отменно — не проиграл ни единой дуэли!

— Чего уж там, черт побери!

Женщины замолкли. Тишину нарушали лишь стук пальцев герцогини по подлокотнику кушетки да тихое щелканье спиц леди Шарлотты.

— Какая жалость, что он не женщина! — вздохнула леди Шарлотта. — Будь иначе, мы пригласили бы… ее на чай, мило поболтали и решили бы все проблемы!

— Но он никоим образом не женщина, так что и думать об этом бессмысленно. Мальчишка такой же упрямец, как и его отец, который был дураком! — Ее светлость ухватила за ухо мопса, дремлющего на ее коленях. Собачка пробудилась, но лишь на мгновение — с тем, чтобы вновь сладко уснуть. — Покойный граф был напыщенным ослом и бабником — и сполна передал эти качества по наследству старшему сыну!

— Однако лорд Синклер все же никогда не был уж вовсе недостойным человеком…

Чело ее светлости омрачилось.

— Приходится признать, он не был таким — до Того Самого Случая.

Леди Шарлотта кашлянула и кинула взгляд на Макдугала, который тотчас смахнул с конторки пачку писем и был вынужден наклониться, чтобы подобрать их. Она понизила голос, однако Макдугал прекрасно расслышал ее слова:

— Синклер сильно переменился…

— Да, шесть лет тому назад… — голос герцогини дрогнул, взор сделался пристальным. Она выпрямилась и устремила взгляд вдаль, словно перед ее глазами проплывали видения, недоступные смертным очам.

Макдугал затаил дыхание и подался вперед. Он хорошо знал этот взгляд. Бедный лорд Синклер.

Леди Шарлотта оставила вязанье, глаза ее округлились.

— Ты что-то задумала! — выдохнула она еле слышно.

— Кажется, я знаю способ завлечь Синклера на мой Зимний Бал и на мой домашний прием недельки эдак на три…

— И на бал, и на прием???

— Да. А если мы всё исполним как подобает, он будет уверен, что это всецело его собственная идея! — Герцогиня радостно потирала руки. — Шарлотта, этот фокус вполне может удаться!

Макдугал всегда подозревал втайне, что в жилах ее светлости течет кровь Борджиа. Он прозакладывал бы месячное жалованье, что так оно и есть!

— Я вся внимание! — Леди Шарлотта подалась к собеседнице всем телом.

Герцогиня улыбалась, поглаживая спящего на ее коленях мопса.

— Син переменился шесть лет тому назад. До той поры он был известным жизнелюбом и весельчаком. Уже тогда он дал понять родне, что не смирится со скукой, которую, по его мнению, сулит брак. Но таким отъявленным Казановой он не был…