Михель Гавен: Балатонский гамбит

— «Мистраль — ветер, туч застрельщик, мути тать, небес метельщик, воющий, как ты мне мил!»

— «Спляшем, точно менестрели меж распятьем и борделем, богом, миром — танец свой. Вместе и одной судьбою, воет воли дух с тобою, буря счастья моего», — она продолжила, проведя рукой по его волосам, спросила: — Ницше? Ты помнишь?

— Я любил читать в детстве.

— Да, да, Виктор Гюго, я знаю.

— Мистраль принес мне самую желанную новость. Самую драгоценную в жизни, — он обнял ее, прижимая к себе. — Я даже готов простить американцам весь этот процесс Мальмеди, за то, что они сейчас сделали. Больше того, любить их.

— Они даже сказали, что, скорее всего, будет мальчик, — она произнесла почти шепотом. — У нас будет сын.

— Это прекрасно. Мы назовем его Штефаном.

— Штефаном? — она вздрогнула, отстранилась, внимательно посмотрела на него.

— Да. Чтобы твой сын хоть как-то вернулся к тебе с войны. Ты же сама говорила, что не видела его мертвым. Он просто уехал далеко, а теперь вернется. Ты скажешь — Штефан, и он придет, представляешь? Он будет похож на того, я уверен. И пустота исчезнет. Война закончится для тебя, та война, которая забрала Штефана.

— Ты добивался этого для меня? — она едва могла совладать с волнением.

— Для себя тоже. Для меня счастье, что у женщины, которую я люблю всю жизнь, будет от меня сын. Но больше для тебя. Ты никогда не думала об этом?

— Думала, и не один раз, — призналась она, опуская голову на подушку, на глазах блеснули слезы. — Но опереться было не на кого, не было доверия, понимания. А одной уже просто не хватало сил.

— Положись на меня. Я тебе все устрою.

— Ты с самого начала хотел этого? — слезы все-таки покатились по щекам, как она ни пыталась их удержать.

Он наклонился, целуя ее лицо.

— Я подумал еще в Арденнах, когда ты мне рассказала, как он погиб. Это не просто родить ребенка, надо, чтобы в душе он заменил погибшего — тут нужны чувства, не меньшие, чем были к его отцу.

— Я бы никогда не догадалась, какие у штандартенфюрера мысли в голове, — она слабо улыбнулась. — Даже я, несмотря на то, что я психиатр. Ты останешься на Рождество? — она притянула его к себе, обнимая. — Натали обещала привезти Франца, чтобы он познакомился с Джилл, со мной он знаком, слава богу. Кажется, у них все наладилось. Она очень переменилась, я так рада.

— Наверное, нет, я не смогу, прости меня, — он помрачнел. — Зигурд в больнице, и мы с Эльке пойдем к ней. Она не может остаться одна на такой праздник. Только долго там быть нам не позволят, конечно.

— Привози Эльке сюда, — предложила она.

— Но…

— Ей совершенно не нужно знать о наших отношениях. Она даже ничего не заметит. Ей будет не до нас. Ко мне из Парижа обещал приехать Клаус. Я скажу, чтобы он поухаживал за ней. Он поссорился с Анжеликой и теперь говорит, что все француженки — легкомысленные. Ему пришло время познакомиться со своей немецкой девушкой, может быть, она понравится ему больше. Он на несколько лет старше, но это даже хорошо. У них одно происхождение, одно прошлое у их родителей, это важно, как выясняется. У Эльке уже есть поклонник?

— Какой поклонник, — он улыбнулся. — Она сидит при матери, боится от нее отойти. И только переживает, как долго мама будет болеть. Конечно, я не говорю ей, что мама уже не поправится никогда.

— Я говорила с доктором, который ее лечит, — Маренн села, опираясь на его руку. — Он сказал, что успех очевиден, ремиссия стойкая, метастазы остановились. Он предлагает провести еще одну операцию, чтобы вырезать пораженные участки, а потом снова пройти курс лечения. Тогда можно рассчитывать, что она проживет несколько лет вполне спокойно. Я думаю, надо соглашаться.

— Спасибо, — он привлек ее к себе, поцеловал в висок. — Мне доктор пока ничего не говорил, но когда скажет, я отвечу ему: да. Раз ты так считаешь.

— Что же касается Эльке, ей надо отвлечься, отойти от всей это грустной ситуации. Клаус покатает ее на своем «бентли». Я понимаю, машиной ее не удивишь, но когда возит папа — это одно, а когда молодой человек — совсем другое. Она уже большая, чтобы вести ее в зоопарк, как я когда-то мечтала в Берлине, — Маренн грустно улыбнулась. — У нее другие интересы. Но у нас есть свой зоопарк.

— Вот как?

— Да, Клаус по-прежнему собирает всяких зверушек со всей округи, благо места в замке достаточно, он ей покажет. Это же не просто зоопарк, это его зоопарк — здесь есть разница. Она все так же любит животных?

— Да, она их обожает.