Мэри Бэлоу: Загадочная леди

Но он боялся. Конечно же, он боялся умереть – только дурак притворяется, что не боится смерти. Но еще больше его страшило, что он не сможет отомстить за ужасающую несправедливость, за муки, которым подверглась Кэтрин, насилие и за смерть ребенка. И все же страх, как это уже случалось раньше, придал ему сил и прояснил голову. От этого он стал более внимательным к подробностям дуэли.

Зайдя утром к Идену, он убедился, что все готово. Секундант Коупли уже заходил, и все детали оговорены. Нэт и Кен тоже находились у Идена. Лорд Роули обсудил с ними свое новое завещание, весьма откровенно и спокойно говоря о своей возможной смерти. Его завещание полностью обеспечивало будущее Кэтрин. Отец и брат, он надеялся, поддержат ее в горе. А его друзья защитят ее, если это будет необходимо.

Вместе они отвезли завещание поверенному виконта. Потом в течение часа упражнялись в стрельбе из пистолета – Роули не брал в руки оружия с тех пор, как уволился из кавалерии.

Во второй половине дня они с Кэтрин нанесли визиты тем леди, у которых он оставил свою карточку накануне бала, и в несколько других домов, где, как они знали, в это время принимают. К тому часу, когда весь свет съезжался в Гайд-парк, двуколка виконта Роули оказалась там же. Коль скоро ему суждено умереть завтра, сегодня он сделает все, что в его власти, чтобы светское общество приняло Кэтрин. Им нигде не было отказано. И несколько приглашений прибыло сегодня утром.

Мужчинам, конечно, было известно о предстоящей дуэли. В их глазах читалось нечто, что убеждало лорда Роули: они все знают, но в присутствии леди никто не обмолвится ни словом. Дамы, разумеется, не знали ничего.

Вечером все друзья обедали у него, и все четверо, не смущаясь, говорили о своей дружбе и вспоминали о том, что вместе пережили на Пиренеях и при Ватерлоо. Они говорили все это для Кэтрин, которая с интересом слушала их рассказы. Она, по обычаю, не удалилась после обеда в гостиную, чтобы оставить мужчин наедине с их портером. Все вместе они сидели в столовой, а затем перебрались в гостиную и провели там еще час или около того.

Если бы ему пришлось выбирать, каким образом провести свой последний вечер, думал виконт, то он не мог бы придумать ничего лучшего – общество самых близких друзей и жены. Жгучая тоска по Клоду мучила его. Может быть, брат почувствует его тревогу? Может быть, он почувствует и… Однако он решил не давать воли таким мыслям.

Друзья не пожелали задерживаться допоздна. Они собрались, таково было их объяснение, встать завтра очень рано утром, чтобы верхом встретить восход солнца. Они разыграли целое представление, убеждая его проснуться с жаворонками и поехать с ними, прося прощения у Кэтрин и уверяя, что никогда больше не станут поднимать его в такую рань. Все трое были бесстыдно очаровательны. И она, конечно, заметила это и смеялась над ними. Однако ей не дано было понять истинных причин столь ранней прогулки.

Рекс долго и нежно ласкал ее, когда они легли в постель. Любил ее пылко и как-то особенно самозабвенно. И обнимая ее, уставшую и умиротворенную, был благодарен ей, что сегодня она не была столь разговорчива, как накануне. Ему самому хотелось сказать ей самыми пылкими словами то, что он только что говорил ей своим откровенным телом. Однако он боялся обременять ее словами. Ведь завтра ей, возможно, предстоит взвалить на свои плечи тяжкое бремя беды…

Он держал ее в объятиях, пока она не уснула, а затем претерпел долгие часы дремоты, тревожного сна и пробуждения – все, что всегда бывало с ним перед сражением.

– Тоби, – сказала Кэтрин, сжав в ладонях голову терьера, – я – брошенная жена. Рекс ушел еще до рассвета, он уехал с друзьями и, несомненно, завтракать будет с ними неизвестно где, а затем отправится с ними в “Уайтс-клуб”. Нам очень повезет, если ему удается вернуться к ленчу.

Тоби прижал уши, выражая нетерпение, пыхтел ей в лицо и вилял хвостом.

– Но я не в обиде, – продолжала она. – И ты не должен обижаться. Нет ничего плохого в том, что он живет своей мужской жизнью, а я – своей, разумеется, если только при этом мы проводим какое-то время вместе. Худо то, Тоби, что у меня нет моей собственной жизни, с тех пор как я вышла замуж. И это скучновато после стольких лет независимости, не правда ли? Тоби заскулил от нетерпения.

– Да, – сказала она. – Конечно, ты совершенно прав. Сейчас самое время решиться выйти с тобой на прогулку.

Это было просто невыносимо – стоять неподвижно в то время, когда голова у тебя зажата в ладонях хозяйки. Тоби вырвался и стал выписывать круги по гостиной, с надеждой приостанавливаясь у двери.