Марина Эльденберт: МежМировая няня, или Алмазный король и я

– Накрыли обед, мирэль Тонэ. – Служанка возникла рядом со мной. – Все, как вы любите: на крыше, с видом на площадь.

Все, как я люблю!

– Я передумала, – сказала, прикидывая, как бы узнать ее имя. – Еду в театр. Предупреди водителя, пожалуйста.

Девушка кивнула.

– Хорошо, сейчас скажу Луарду.

Судя по тому, что она ничуть не удивилась, «передумала» для Селани было обычным делом, а я в очередной раз вспомнила о записной книжке.

Луард водитель, водитель Луард. Это я повторяла, пока поднималась наверх.

Сборы много времени не заняли, на туалетном столике Селани Тонэ обнаружилось все необходимое. Пудра сделала лицо бледнее, губы я красить не стала, еще слегка растушевала под глазами темные тени, из-за чего стала похожа на жертву маньяка или панду в стиле ретро. Ну ладно, до панды я по габаритам недотягивала, а вот до жертвы маньяка – вполне, особенно если с воплями носиться по дому.

На выходе меня встречал Луард, который слегка округлил глаза. Тактично кашлянул, но все-таки распахнул передо мной дверцу.

– Мирэль Тонэ.

Я опустилась на мягкое кожаное сиденье, отметив навесную крышу, сверкающий ослепительной белизной лак и хром на ручках.

Водитель повторно округлил глаза, но снова ничего не сказал. Обежал машину, я же старалась не пялиться на старинный, торчащий из пола рычаг и руль в кожаной оплетке. А вот ключей здесь вообще не было, но в следующую минуту я уже поняла, как она заводится. Едва опустившись на сиденье, Луард достал из кармана камень и вставил его в небольшое углубление на панели рядом с рулем. Ромбовидный камушек вспыхнул, рассыпая сияние, и автомобиль ожил.

Мы прокатились по подъездной дорожке до распахнутых ворот и выехали на улицу.

Сейчас, когда моя голова больше не напоминала чугунный колокол, я прилипла взглядом к стеклу. Сначала замелькали аккуратные домики, все как на подбор трехэтажные, словно соревнующиеся друг с другом по вычурности отделки и красоте завитушек на тяжелых воротах. Я даже вывела формулу: чем больше завитков на решетке, тем больше позолоты на фасаде, а еще лепнины и прочей отягчающей архитектурный стиль красоты.

Из обилия злата и сияния мы выехали на улочку, ведущую вниз, и я сразу забыла обо всем на свете. Дорога шла под гору, а внизу открывался такой вид, что перехватывало дыхание. Безбрежное море переливалось всеми оттенками синего и бирюзы. Смягченная слепящим солнцем вода напоминала растянутое на ткацком станке полотно, по которому изредка проходила легкая рябь. Я настолько засмотрелась на эту красоту (в отличие от позолоты и лепнины, совершенно естественную), на подступающую к кромке воды нитку берега, на которую были нанизаны бусины вилл, на белые пятнышки яхт, на возвышающиеся над ними горы, что чуть не пропустила появление «Ле Гранда».

Огромные буквы были отлично видны даже с большого расстояния.

Театр был расположен на набережной, на огромной, уходящей в воду площадке и напоминал… алмаз. В том, что здесь все помешаны на драгоценных камнях с магической составляющей, я уже убедилась, но понятия не имела, что настолько. Театр-алмаз стоял на острие, из-за чего создавалось впечатление, что он парит над окружающей его площадью. Сама площадь представляла собой круг, к которому с воды протянулись ниточки причалов, а с суши – подъездные дорожки. К одной из таких мы и спускались, петляя по склону холма, и чем ниже, тем больше алмаз вырастал над нами.

А он точно не грохнется?

Я поняла, что спросила это вслух, когда водитель в очередной раз на меня вылупился.

– Я что-то не то сказала?

– Вы сегодня немного странная, мирэль Тонэ.

– Это почему же? – решила сразу уточнить, что делаю не так.

– Во-первых, вы никогда не садитесь на переднее сиденье.

– А во-вторых?

– А во-вторых, с чего бы ему падать? – Луард покосился на меня. – Его держит магия кольца из девяти ардунийских камней.

Ну кто бы сомневался.

– Я пошутила. По-шу-тила, Луард! Представляете, что будет, если он грохнется?

Водитель покосился на меня.

– Погибнет много людей.

Да, с чувством юмора у Луарда туго.

– Еще вы никогда не называли меня Луардом и не выходили из дома, если… – Он замялся, – неважно себя чувствуете.

А у меня туго с конспирацией. Ладно хоть грим под панду удался. То есть под «неважно чувствующую себя девицу».

Приободрившись этой мыслью, решила по возможности меньше говорить и больше слушать. Машина вкатилась на подъездную дорожку и остановилась у самого острия. Отсюда, конечно, это было никакое не острие, а вполне квадратное основание. Огромные стеклянные двери вели в холл со всех четырех сторон, и если сооружение такое шикарное снаружи, я даже не представляю, какое оно должно быть внутри.