Александра Елисеева: Заложница мага

Монастырь гудел как никогда. Все разом кричали, перебивая друг друга. Я зажала уши руками, не в силах это терпеть, и зажмурилась.

— Луиза, что происходит? — окликнула я знакомую.

Она развернулась, теребя глухой ворот серого платья, и пробормотала:

— До чего колючий, ух! Как обычно кому все, а кому — ничего. Царская дочка-то поди в шелках ходит… Айрин?!

Я ошарашенно уставилась на Луизу, обычно не поднимающую глаз от пола и боящуюся слово сказать поперек, хотя я общалась с ней, как и с другими девушками, на равных. Да они и не были обязаны передо мной робеть. Хотя отец, обеспечивший мне счастливое детство, не скрывал наше родство, это не делало меня царевной.

— Айрин, куда ты пропала? Тебя уже три дня по всей обители ищут!

— Как три дня?!

Я резко вдохнула. По моим подсчетам прошло всего несколько часов. Загадок становилось все больше. Время в подземелье текло совсем не так, как снаружи, и мне еще повезло, что прошло всего несколько дней, а не, к примеру, лет. В воздухе крипты витало древнее колдовство, непредсказуемое и капризное. Три дня… Демоны, отец! За мной ведь послали карету… Наверное, настоятельница решила, что я сбежала из монастыря, испугавшись навязанного брака. Но я не могла так поступить совсем не потому, что боялась перечить отцу, — хотела сама до него достучаться и отговорить от опрометчивого шага.

— Что произошло? Явилась! В грязи, как последняя оборванка, но зато корону нацепила всем свои драгоценности продемонстрировать. Глаза — сама невинность, но я-то знаю, какая она дрянь… И еще эти пятна на платье… кровь?!

— Что ты себе позволяешь?! — вырвалось у меня. Я смерила Луизу разгневанным взглядом, заставляя ее виновато потупиться.

— То же мне царская дочка… Что-то царь не торопится дать ей титул, видно, даже ему она не нужна.

— Да как ты смеешь? Мои отношения с отцом тебя не касаются, — потребовала я и уже сама себе пробормотала, устав от непривычно разносящегося по обители гомона: — Боги, что за шум? Как в этом хаосе вообще можно что-то услышать?

Луиза вздрогнула и растерянно на меня посмотрела. И тут я поняла… Она не разжимала губ. Она вообще не разжимала губ. А я… Кажется, только что я услышала чужие мысли.

Луиза решила, что невольно заговорила вслух, и рассыпалась в извинениях, которые я не желала слышать. Меньше всего меня волновало, что она думает обо мне, куда важнее понять, что теперь делать. Возможно, нежданное приобретение удастся применить во благо.

«Наша кровь — сила, наша душа — расплата…» — возникли в голове слова покойной королевы. Я отбросила неприятные мысли прочь. Позже пойму, что имела в виду Илис.

Солнечные лучи едва проникали через небольшое оконце. Пылинки, повисшие в воздухе, сверкали в них, как серебряная пудра. Я протянула руку, наблюдая за игрой света и тени, а затем приблизилась к раме и с внезапно возникшей яростью дернула за решетку. Та не поддалась, напоминая мне, что я — заложница князя Дамиана Грасаля. Моя жизнь лежит в его руках, и я не в праве сама вершить свою судьбу.

Железные прутья перечеркивали будущее, ставя крест на любых планах. Передумав разглядывать пейзаж, я с колотящимся сердцем взбежала по лестнице.

Пришло время выполнить свой долг… Перед семьей… Перед царством…

В голове стучало. Я подошла к двери, которой грубо хлопнула несколько часов назад, — к двери настоятельницы, но не спешила стучать. Я слышала мысли Мевил, пишущей письмо Грасалю о моем исчезновении, буквально чувствовала, как она нервно сжимает перо, вдавливая в лист кончик, испачканный в чернилах. Одновременно пыталась абстрагироваться от громких дум остальных обитателей монастыря. Получалось из рук вон плохо. Слушая Мевил, смахнула со вспотевшего лба прилипшую пружинку волос.

Почему она решила сообщить князю обо всем только сейчас, спустя три дня? Неужели так боялась его гнева? Я осознала: да, действительно он так ее пугал. Но в то же время другие причины тоже имели место. Она хотела меня переубедить, найти раньше людей лорда Семи Скал и не дать ему узнать о моем «побеге». Шпионка действительно искренне меня оберегала. Но почему? Кто я ей?

Я постучала и толкнула дверь. В этот самый момент настоятельница собиралась опустить письмо в длинный блестящий футляр — почтомат, мгновенно переносящий важные послания на большие расстояния. Всего лишь мгновение отделяло нас обеих от гнева ближайшего советника царя. О самом отце я мало думала: скорее всего, он бы просто не узнал о своевольном поступке дочери, пока молчание не затянулось бы на слишком долгий срок.