Александра Елисеева: Заложница мага

Я спрятала за волосами лукавый блеск в глазах. Досада на лице князя не могла не доставить мне удовольствия.

— Зря радуешься, Айрин. В первый раз вижу, чтобы артефакт так цеплялся за человека.

Я непроизвольно фыркнула, чем только раздразнила советника царя. Он начал перебирать пальцами по сиденью, вероятно пытаясь их размять. Рука, будто парализованная, плохо его слушалась, и все движения получались рваными и тяжелыми.

Обещание князя меня убить, если я не справлюсь с могуществом артефакта, все еще оставалось свежим в памяти. Дамиан Грасаль не бросал слов на ветер. Никогда.

Я отвернулась от него, злясь на собственное бессилие, но советник привлек мое внимание, заговорив. Его вкрадчивый голос с нотками стальной уверенности в себе развеял неловкую тишину, ставшую привычной в экипаже, и растворился в ударах колес, монотонно звучащих фоном снаружи.

— Сапфировая диадема исчезла много лет назад. По преданиям ее захоронили вместе с ее величеством Илис II, одной из самых значимых фигур в истории царства. Царица прославилась как проницательная и мудрая женщина, и современники поражались ее умению видеть скрытую для всех истину. Никто не предполагал, что она способна читать мысли.

— Люди не знали о ее даре? — удивилась я. — Тогда как вы разгадали эту тайну?

Дамиан Грасаль расправил плечи и закинул ногу на ногу, принимая более расслабленную позу. Зеленые глаза отражали свет зажженной лампы.

— Все символы царской власти хранят в себе магию: хризолитовая шкатулка служит вместилищем для демонов, перстень цесаревича указывает на одаренных колдовской силой, царский скипетр веками считался наделенным магией стихий… При таком раскладе поневоле задумаешься, на что способна диадема.

— Кому она принадлежала до Илис?

— Ты задаешь верные вопросы. Я выяснил, что ее передавали царицам, хотя не все они носили этот дар. Артефакт явно подчиняется немногим. А на что по-настоящему он способен… К сожалению, мы можем лишь догадываться обо всех гранях приобретенной тобой способности. С большим трудом я раздобыл фрагменты дневника Илис. Он и раскрыл мне многие секреты диадемы, многие, но увы, не все.

Снова задалась вопросом, как он понял, что я действительно завладела именно утерянным артефактом, а не похожим украшением. Догадка ударила с силой молнии:

— Вы разговаривали с Луизой!

Дамиан Грасаль издал смешок.

— Я хотел окончательно убедиться, что не обманулся, обнаружив на рухнувшей в обморок бастарде царя диадему, как две капли похожую на изображенную на старых полотнах. Чутье меня не подвело, когда я решил лично отвезти тебя к жениху. Разговор с твоей подругой развеял последние сомнения.

— Луиза мне не подруга, — нахмурилась я.

— Это не имеет значения.

Он отвернулся к окну, разглядывая наше отражение в блике от зажженного светильника. Теперь я могла рассмотреть проносящийся снаружи пейзаж, только придвинувшись вплотную к стеклу. Осенью мгла быстро поглощала небо, напоминая, что холода становятся все ближе и пора готовиться к приходу зимы. Вероятно, советник царя тоже об этом задумался.

— Смотри, Айрин, совсем стемнело. Это значит, что пришло время для страшных историй.

Я непроизвольно наклонилась к князю и смерила его взглядом, строя безуспешные догадки, к чему он клонит. Лицо Грасаля оставалось совершенно бесстрастным, но в приподнятых уголках губ чувствовалось лукавство. Набравшись смелости, я спросила:

— О чем вы?

— Все просто. Я хочу узнать, как малограмотной девушке удалось то, что не под силу лучшим умам царства. Мощнейшие заклинания охраняют гробницу Фальксов от вторжения чужаков. Открыть саркофаг с покойной царицей, где была захоронена диадема все это время, не смогли даже ее потомки.

— Во-первых, в Сагассе я получила достойное образование, — яростно прошипела я, добрым словом вспоминая старания Клотильды и одновременно ощущая, как к щекам от его заявления приливает кровь. — А во-вторых, я тоже Фалькс.

— Нет, — выставил Грасаль вперед раскрытую ладонь, не принимая мой аргумент. — Ты незаконнорожденная. Это совершенно меняет дело.

В знак протеста мне захотелось заявить об обратном, хотя мысли о принадлежности к царскому роду вызывали стойкую неприязнь.

— Уверены, что отец вам не солгал? — выпалила я и тут же осеклась, пораженная порывом.

Я знала, что мама давно умерла, но никогда не поднимала тему о своем происхождении, пока жила в Сагассе. Это не играло никакой роли, пока не выяснилось, что отец вправе претендовать на трон царства Льен. Теперь детали прошлого уже не казались столь бессмысленными, как сейчас.