Татьяна Мирная: Снегирь и волк (СИ)

— Давай вернёмся домой!

Она не заметила, как он перекинулся. Лишь болезненная хватка за плечо и спокойный до мурашек голос:

— Горд, мне нужна рамка.

Спустя минуту они оказались в Эллари-Зари. Полину начало трясти от пережитого. Запоздало пришло понимание, что она не только причина ссоры вожаков, но и влезла между ними в разгар стычки. То есть весь гнев Рейнгольда выплеснется на неё. Потёрла плечо после того, как мужчина отпустил её.

На шум выбежали остальные обитатели замка, не успевшие разъехаться по домам. Женщина ссутулилась, затравленно глянула на всё ещё молчавшего оборотня. Виттур надел протянутые слугой штаны и поднял голову. Волчице стало дурно от его взгляда.

— Альфа, прошу!..

— Просить ты научилась! — перебили её. — Молодец!

— Да что я сделала?!

— Показала свою сучью суть!

Женщина дёрнулась, как от удара.

— Ничего подобного!

Но волк словно не слышал. Он обходил её по кругу, разглядывая, словно диковинку:

— Хотя всё логично. Не Карнеро, так Грис. Не Грис, так я. Тоже альфа…

Полина тряхнула головой:

— Мы с Яном друзья.

Белый улыбнулся в своей обычной манере, когда хотелось не расслабиться, а приготовиться к удару.

— Ты приняла мои ухаживания. Но как только увидела бывшего любовника, не постеснялась с ним зажиматься у всех на виду.

— Какие ухаживания?

— Уже неважно. Я ошибся.

И Полина обиделась:

— Если я и обнималась с Яном, то по-дружески!

— А спала с ним ты тоже по-дружески?

— Это было давно! — Полина начала оправдываться, а потом одёрнула саму себя. Зажмурилась, пытаясь выровнять сбитое дыхание и хоть чуть-чуть успокоиться. Оборотень истолковал её молчание по-своему:

— Стыдно стало?

Последние крохи терпения и самообладания рушились на глазах. Женщина побледнела как полотно:

— Не тебе меня судить! Если мне и будет стыдно, то не перед тобой точно! А то, что я спала с Яном, так это не моя вина, что вместе с клыками и шерстью мне достались все ваши течки-протечки! — она выдохнула, зло глянув на окаменевшего оборотня: — Спала? Да, спала! Может, после этого я сама поверила, что выжила, что живу! Что меня не сожрал волк-переросток, такой как ты, как вы все!..

В мёртвой тишине, установившейся в зале, её крик эхом отразился от стен, и горькие обвинения ещё продолжали звучать где-то в тёмных коридорах замка.

Сварн ссутулился, предчувствуя беду. Владий гулко сглотнул:

— Что сейчас будет?

— Не убил — и то хорошо, — тихо заметил Нарсий.

А Рейнгольд стоял с посеревшим от бешенства лицом и не сводил ненавидящего взгляда с Полины. Потом отступил на шаг и скрипучим голосом выплюнул:

— На цепь её!

Утреннее солнце позолотило шпили башен, постучало в спящие окна. Где-то захлопали двери: прислуга уже приехала и приступила к своим обязанностям. Омеги суетливо бегали из одних дверей в другие, недоумённо поглядывая на сгорбленную фигурку в центре двора. У позорного столба во внутреннем дворике замка на тяжёлой, кое-где покрытой ржавчиной цепи сидела Чёрная волчица. Она не стала перекидываться, и сейчас сидела на кучке соломы в дорогом дизайнерском платье, босая, замёрзшая и тихо пела.

Рядом присел Родик Гилмор:

— Воешь?

— Пою, — поправила женщина. — Про снегирей.

— Ну-ка, напой! — попросил бета.

Полина была слишком вымотана случившимся накануне и бессонной ночью у столба, поэтому без колебаний стала напевать давний хит.

Голос предательски дрогнул, и волчица замолчала, опуская голову. Гилмор тяжело вздохнул:

— Да уж, ты вчера нагеройствовала! Зачем полезла Гриса защищать?

— Да никого я не защищала! — вскинулась женщина. — Терпеть не могу, когда выясняют отношения на людях.

— Полина, для волков нормально решать спорные вопросы в таких вот поединках и чаще всего это проходит при свидетелях, которые могут подтвердить, что всё было честно.

— Не спорю. Но не по такому поводу! — возразила женщина. — Никогда не любила громких склок и скандалов.

— А как ты ругалась со своим мужем?

— Шёпотом, чтобы сын не слышал.

— Шёпотом? — удивлённо переспросил Родик. — Толку тогда ругаться? Кайфа никакого!

— А по-твоему надо выяснять отношения так, чтобы все знали?

— Зато как потом сладко мириться? — он усмехнулся, но заметив хмурые брови опекаемой, вздохнул: — Стая волков — это одна большая семья. Здесь все в курсе, что у кого происходит. Поругались, помирились и забыли. А ты никак не поймёшь!