Александра Салиева: Сердце Ведьмы. Книга 1

— Ева! — окликнул Даниэль.

Во мне будто что-то сломалось. Сердце пропустило удар.

— Арт? — взмолилась в последний раз.

Но и то осталось безответным. Как и все мои чувства.

— Ева! — повторил архимаг водной стихии. — Потом поговорите. Я за тобой. У нас очень мало времени. Надо идти. Твоя мать тебя зовёт.

Я ещё раз посмотрела на неподвижного архивампира и развернулась в сторону Даниэля.

— Вы умеете искажать пространство? — поинтересовалась тихонько.

Смахнула с лица слёзы и попыталась изобразить искреннее любопытство, будто мне на самом деле интересно завести новую беседу.

— И об этом никто не должен знать, — мрачно отозвался архимаг.

Без лишних церемоний он толкнул меня в портал. Всего шаг — мы оказались в одной из спален родового поместья Ашерро. Ночной мрак вокруг разгонял лишь тусклый свет луны, едва ли в полную меру пробивающийся сквозь узкое окно. Но мне не нужно было разглядывать окружающую обстановку, чтобы чётко и ясно осознать — что-то действительно случилось. Нехорошее. Непоправимое. Ощутила это всей своей сутью.

— Мама!

Лазурно-бирюзовые пульсары осветили пространство.

— Мама, — повторила, но уже беззвучно.

Она лежала среди чёрных шёлковых простыней, пропитавшихся её кровью. Глаза закрыты. Неподвижная. Без единой руны на бледно-фарфоровой коже.

— Мама!

Я подошла ближе. Рухнула на колени прямо на пол. Обхватила её сжатую в кулак ладонь обеими руками. И, как ни старалась уловить хотя бы намёк на дыхание… не получалось.

— Мама, — позвала снова.

Но она не реагировала. Женский силуэт застыл. Навсегда.

— Мамочка моя. Мама, — говорила я одно и то же, будто в бреду. — Мамочка моя…

Та, которая только дала новую жизнь, отдала взамен свою.

— Мамочка моя… — взмолилась в который раз.

Она предупреждала, что так будет. Но я отказывалась верить. Даже теперь.

— Прости, — пробормотал Даниэль. — Не успел.

Он сел рядом со мной и крепко сжал в своих ладонях мои руки.

— Мне очень жаль, Ева, — добавил виновато.

Мужчина аккуратно отодвинул меня от тела. Я могла бы сопротивляться. Да и действительно была против происходящего. Вот только сил не осталось ни на что. Лишь наблюдать за тем, как реальность в очередной раз рушила небеса на мою голову.

— Очень жаль, Ева… — повторил архимаг.

В кулаке матери были зажаты часы. Их он и извлёк. С виду обычные, карманные — из разряда антиквариата. Сотворённые из платины, с узорами из розового золота. Как и венец падшего Паладина. Время на циферблате остановилось минуту назад.

— Да, я знаю, — отозвалась глухо.

Если до этого момента сердце пронизывала боль, а душа разрывалась агонией противоречий и отчаяния, то, стоило коснуться холодного металла артефакта, как вязкая необъятная тьма поглотила все былые эмоции.

Ничего не осталось…

ЭПИЛОГ

Мелкие капли дождя почти бесшумно стекали по листьям густых раскидистых крон вязов и дубов. Территорию английского кладбища опутывала серая мгла туманного предрассветного утра. Среди мрачных надгробий и тёмной растительности кустарников единственным ярким пятном выделялись насквозь промокшие волосы медового цвета.

Девушка положила очередной букет белых фрезий на мраморную плиту могилы матери. Она снова пришла сюда. Как и вчера. Точно также, как и приходила все предыдущие девяносто два утра. Просто приходила и стояла, смотря в никуда. Не проливала ни одной слезы. Не произносила вслух ни одной мольбы или просьбы.

— Здравствуй, мама, — сказала она тихо. — Знаешь, Кристиан снова подрос.

Женский голос разнёсся недалёким эхом и погас под буйством стихии. Воцарились очередные минуты молчания. Те самые, что теперь являлись неотъемлемой частью её извечного одиночества… Так думалось ей. Но не другим.

— Здесь и правда никогда не заходит солнце, — первым нарушил тишину Артур.

Он наблюдал за пришедшей издалека. Девушка не слышала. Её тишина осталась при ней.

— И правда, — отозвался Александр, слегка прищурившись.

Он пристально всматривался вдаль. Туда, где покоилось два посмертных надгробья. Первое — с собственным именем. Второе — с именем Камелии Деверо. И если первое было пустым и об этом знали многие, то со вторым… всё обстояло гораздо сложнее.

— Ты ведь понимаешь, что Ева теперь — как бомба замедленного действия? — почти равнодушно поинтересовался блондин.

Он еле сдерживал порыв подойти ближе. Достаточно больно наблюдать издалека за той, чьё сердце позволил разбить. Особенно, если остро и ярко чувствовать, как оно продолжало разбиваться каждое мгновение до сих пор. Удерживало от необдуманных поступков только то, что собственное появление сделает чужую боль ещё нестерпимее.