Юлия Фирсанова: Все зло в шоколаде! [litres]

Ивка стиснула зубы и, стараясь не смотреть на чудовищные царапины на каменном полу, стенах и, кажется, даже потолке, намекающие на разыгравшуюся недавно бойню с чудовищем, схватилась за ручку двери.

Массивная, тяжелая, она подалась неожиданно легко. Будто кто толкнул створку изнутри, навстречу претендентке. Было страшно? Конечно. Только наедине с собой ей сейчас было страшнее стократ. А внутри… По ушам ударила звенящая тишина. Никакие монстры внутри Иринку не караулили и с ходу перегрызть горло не попытались.

В зале было пусто и светло, как в безлюдном метро. Девушка оглядела помещение. Никого, ничего. Все гладко и ровно, в отличие от явно изборожденных когтями стен и пола коридора снаружи. Лишь стены, чуть подсвеченные равнодушно-голубоватым свечением, без рисунков, надписей, барельефов и горельефов. Пол – одна поразительно большая овальная плита серого цвета и угловатый обломок черной скалы в две трети Иринкиного роста по центру помещения со странной, будто срезанной макушкой.

«И что дальше?» – пожала плечами девушка и тут же почувствовала ответ. Ее потянуло к черной скале так, будто Иринка была железной стружкой, а скала магнитом. Сильнее всего тянул перстень наследницы на руке.

Приблизившись, вампирочка разглядела сверху два отпечатка ладоней, будто вплавленных в поверхность камня.

«А вот и пульт управления, – мрачно констатировала Иринка. – Для процедуры идентификации претендента и активации защитной сети камней следует положить руки в ямки. Ну, вроде как все понятно. И что? Хватит откладывать, пора высиживать».

Выпустив из груди весь воздух, Иринка подняла руки вверх и решительно шлепнула их на неожиданно теплый, живой и дышащий камень. Руки прилипли к отпечаткам, не оторвать, даже если передумаешь и пожелаешь зайти в другой раз, годка через три. Камень отозвался в сознании и теле девушки нарастающим гулом и вибрацией.

В голове сначала загудело с утроенной силой, а буквально следом что-то взорвалось и толкнулось, отпирая не закрытые на засов, а лишь прикрытые неплотно двери. Замелькали под опущенными веками вспышками-видениями. Сначала претендентке показали каждый из сети охранных камней Валадара, потом красочными и куда более живописными картинками каждого из чудовищных монстров – обитателей леса. Иринка ощутила себя пианистом за роялем, готовым сыграть свой лучший концерт, и пауком в центре громадной паутины, где знакома, понятна и нужна каждая из тончайших нитей. Она видела все и всем могла управлять.

Одновременно пришло и глубинное понимание: да, монстры – это просто чудовища из лесов, но воля владыки Валадара железно ограничивает их силой рунных камней. И снова нет… Не так. Не совсем верно. Камни – лишь внешние знаки, подпорки, сила в другом. В ее воле и власти натравить тварей на выбранные объекты: жителей княжества или на врагов земель, или можно оставить тварей стражами границ – живым предупреждением каждому чужаку. Как было раньше в Валадаре и есть в Лильдэноле. Да, так лучше и правильнее. Монстры, в чащу! Там ваш дом и пища тоже там! Разумные неприкосновенны, вплоть до особого распоряжения на случай жестокой войны!

Разум Иринки отыскал среди множества зверей того, кто когда-то был ее братом. Ничего от прежней личности там не осталось. Обычное чудовище, подвластное приказу-императиву князя. Помешкав лишь долю секунды, Иринка одним импульсом направила монстра подальше от окрестностей замка, в чащу из чащ, туда, где теряют власть клинки и знаки на клинках чистильщиков. Пусть живет братишка и приносит пользу родине.

Сколько она стояла у плиты, сколько ладони плавили камень, а камень, вернее, его содержимое плавило ее разум, который пытался объять необъятное, Иринка не смогла бы сказать. Очнулась она резко, когда ноги перестали держать утомленное тело, а голову сжал до боли, загоняя иглы под кожу, венок ядоцвета. Растительный симбионт отследил ту грань между утомлением и перегоранием разума и вывел девушку из транса. Ноги не держали; покачнувшись, свежеиспеченная княгиня упала там, где стояла, рядом со скалой – пультом управления. Она даже не ощутила боли от удара, слышала только тишину, нарушаемую бешеным биением сердца в груди и пульсом в висках.

Вот так, лежа на прохладном, восхитительно прохладном полу, она услышала сдержанные аплодисменты – хлоп, хлоп, хлоп! – и снисходительные слова:

– Браво, девочка, у тебя получилось!

Кажется, это сказала Лайшеалла.