Анна Шнайдер: Тьма императора [litres]

Вместо ответа Вагариус поднял руку – и прямо от них высоко в небо пошла волна серебрящегося щита, похожего на мутное переливающееся стекло, по которому то и дело пробегали разряды. Щит все ширился и ширился, и вот он, словно купол, накрыл собой пространство от них с Вано до другого берега реки.

– Ничего себе… – прошептала София с восхищением.

Вагариус засмеялся и, махнув рукой, убрал щит.

– Поверь мне, огненный щит Альго впечатляет больше. Мой по сравнению с ним бледная тень.

– А защищает он лучше?

– Он иначе функционирует. Мой щит – преграда, стена, которую не пройти. А щит Альго все сжигает. Сама понимаешь, против демонов эффективнее, а вот для охраны как раз наоборот.

София кивнула и, помолчав, поинтересовалась:

– Вано… Могу я спросить насчет покушения на Агату? Или эта тема под запретом?

– Спросить можешь. – Вагариус улыбнулся, тепло глядя на Софию. – Но не факт, что я смогу ответить. Только если получится.

– Кристаллы, – пояснила девушка, – меня интересуют кристаллы. Я много раз видела записи с них у наших охранников. Они передавали их по браслету. Неужели кристаллы не зафиксировали того, кто хотел убить Агату?

– Нет, Софи. Они не могли ничего зафиксировать, потому что были отключены. Кристаллы работают не круглосуточно, а только тогда, когда их включает охрана.

– А почему они не работают круглосуточно? – нахмурилась София. – Прости, я совсем не разбираюсь в этом.

– Ты и не должна. Кристаллы – это очень сложная артефакторика. Но они не способны работать сутками, максимум восемь часов – иначе перегреются и взорвутся. Поэтому их включают только по требованию. Когда подкладывали конфету, в детской никого не было и кристаллы не работали. Точнее, охрана думала, что там никого нет, поскольку в комнату проникли, минуя пост.

– Значит, охрана смотрит записи с кристаллов, когда в детскую кто-то заходит. А если наследников нет и заходит служанка?

– В этом случае обязательно посмотрят, а как же. Мало ли, вдруг решит что-нибудь стащить.

– Зачем? – удивилась София. – Нас же досматривают.

Вано так расхохотался, что она удивилась еще больше. Нет, ну что такого она сказала?

– Софи… – Мужчина покачал головой, глядя на нее с умилением. – Какая ты все-таки… хорошая. Даже не знаешь, что воровать можно не для того, чтобы продать, а просто для удовольствия.

– А-а-а, ты об этом. Знаю, конечно. Просто… – Она пожала плечами. – Это кажется мне странным.

– Преступления всегда кажутся странными тем, кто на них не способен, Софи, – ответил Вано и оглянулся на небольшую кондитерскую, что находилась за их спинами. – Что-то мне мороженого хочется. Давай купим?

– Давай, – кивнула она и поинтересовалась: – А какое у тебя любимое?

– Которое у них реже всего бывает, – проворчал Вагариус. – Апельсиновое. Рыжее, как я.

– Это ты неправильно сказал, – засмеялась София. – Рыжее, как мы! У меня оно тоже любимое.

– Серьезно?

– Конечно.

– Значит, по мороженому ты пошла в меня, – довольно сказал Вано, улыбаясь и глядя на нее точно такими же серыми, как у самой Софии, глазами.

Уложив Агату с Александром и выяснив, что София до сих пор гуляет с Вагариусом, Арен решил зайти к Рону Янгу и Эн Арманиус. От этих двоих, изучающих документы в секретной комнате, последнюю неделю не было ни слуху ни духу. Может, они все-таки уже что-нибудь нашли?

– Не нашли, – резко сказал артефактор, как только император переступил порог маленькой комнатки за шкафом. – Вообще ничего по теме.

– Я за эту неделю перечитала всю любовную переписку императора Алета с его невестой Валентайн Аддиус, – протянула Эн со странным мечтательным выражением на лице. – Она ему такие стихи писала… «В черной ночи ваших глаз свет сияющий погас…»

– «Свет сияющий», – буркнул Янг. – Можно подумать, что свет может быть не сияющим. Это же свет! Масло масляное, тьма темная, свет сияющий…

– Прагматик, – фыркнула Эн. – А мне понравилось про глаза. Ей ведь было непривычно, когда они у него изменились. Мне Берт рассказывал… – Она посмотрела на Арена и улыбнулась: – Когда у вас, ваше величество, почернели глаза, ему было не по себе.

«А мне-то насколько было не по себе», – вспомнил император.

– Подумаешь, глаза, – пробормотал Рон, рассматривая очередную бумажку. – Вот вы мне лучше скажите, ваше величество, – артефактор поднял голову, – можем ли мы взглянуть на Венец?

Император слегка удивился. Вот уж какой вопрос он совсем не ожидал услышать.