Ольга Пашнина: Ведьма в шоколаде

Зная, что все уже проснулись, потянулась и открыла глаза. Из открытого окна лился яркий солнечный свет, а еще пахло ранней осенью. Это был особенный запах, смешанный с предвкушением перемен и чего-то очень интересного.

Я сунула руку под подушку и нащупала там конфету. Хихикнула, развернула яркую обертку и откусила кусочек, не удержавшись.

— Дейзи! — крикнула мама с первого этажа. — Просыпайся, иначе опоздаешь на работу! Обещал зайти Крин, он будет недоволен, если поцелует закрытую дверь.

Недоволен — не то слово. Крин у нас теперь слыл серьезным человеком, доверенным лицом правящей семьи. Очень этим фактом гордился (хоть и тщательно эту гордость скрывал).

Впрочем, я всегда собиралась в лавку очень быстро. И совершенно незачем было будить меня за два часа до открытия. Подозреваю, Дрэв просто хотел получить свою порцию восторгов по поводу конфеты под подушкой. Ну и что-нибудь еще — тут зависело от настроения, в хорошем я могла и провожать его отправиться.

Конфетам под подушкой поутру больше приличествовало радоваться детям. Им родители врут о сказочных зайчиках и феях, приносящих гостинцы. Но я этот этап в детстве благополучно пропустила и с удовольствием переживала в конфетно-букетный период с Дрэвисом.

Хотя нет… в конфетно-букетно-постельный. Сказки, в которых «зайчик» приносит девушке конфетку наутро после бурной ночи, в книжных лавках продаются, обернутые в плотную пергаментную бумагу. А иначе штрафы-с, так сказать.

Но Дрэву было несложно положить мне утром под подушку конфетку, цветок или колечко, а маме — приготовить нам завтрак. А я радовалась этим проявлениям заботы. В тот вечер, когда мы с Дрэвом впервые встретились у нас дома, я мечтала хоть немного побыть любимой дочерью.

Побыла. Много. Оказалось, это до жути приятно и вовсе не превращает тебя в стервозное подобие Сары.

К слову, о Саре.

Как бы я не обижалась на отца, надо отдать ему должное — с деньгами и обеспечением семьи управляться он умел. И как только суд Градда вынес приговор, который содержал не только заключение, но и серьезный штраф, Сара с матерью остались практически без средств. Какие-то сбережения, конечно, были. Но жить на широкую ногу уже не выходило. А тут еще богатый жених сбежал к младшенькой незаконнорожденной, и я навсегда стала врагом семьи Гринвильд.

Потому Сару выдали замуж за довольно обеспеченного фермера. Он, правда, всю территорию особняка перекопал и какую-то картошку засеял, чем наверняка изрядно побесил новоявленную тещу. Но, по крайней мере, они не голодали, а уж как Сара уживалась с простым и работящим мужем — не ведаю. Страдала, наверное, без светских вечеров и дорогих подарков.

Я спустилась вниз, где меня ждали завтрак, мама и дорогой жених, сияющий в ожидании благодарностей. А вот размечтался! И так разбаловала, побуду немного неприступной ведьмой.

Задрала нос и одарила легким приветственным кивком. Мама спрятала улыбку, а вот Дрэвис тут же насупился. Извлек из-под стола шляпу и нахлобучил мне на голову.

— Вот теперь образ полный.

Показала ему из-под шляпы язык.

— Переименую во «Вредную ведьму».

— Твоя же лавка, — пожала плечами. — Разоришься, сам будешь виноват.

Мама закончила завтрак и, пожелав всем отличного дня, удалилась. Она хоть и перестала быть фрейлиной, дома сидеть решительно отказалась. Раз уж с переездом в Азор-град не сложилось, бывшая фрейлина леди Марибет встала во главе экспериментального класса фрейлин в академии Градда. И нет, я в нем не училась. Хотя и предлагали. Дрэвис, помнится, эту идею встретил безудержным хохотом, а просмеявшись, поведал, что такую, как я, во фрейлины отдавать ни в коем случае нельзя.

— Она закончит дело Уиллторна и сама того не поймет. Королевская семья повесится в полном составе, когда заколдованные ночные горшки устроят в тронном зале вечеринку.

Я тогда, помню, крепко обиделась.

— Кексик, — протянул Дрэв, медленно ко мне наклоняясь, — а поцеловать на прощание?

Я приподняла шляпу и губами коснулась кончика носа мужчины. Оставила след розовой помады и понадеялась, что он так на работу и пойдет.

— Ты вредная. Но я тебя люблю.

Шляпа от умиления пискнула и сползла мне на глаза. Пришлось сдаваться и горячо благодарить, куда ж от него денешься-то?

— И я тебя люблю. Не опоздаешь на работу?

— Обещал прийти к обеду. Хочу кое-куда тебя сводить, пойдем?

Дрэв поднялся, накидывая легкую куртку — с утра было хоть и солнечно, но уже прохладно.