Любовь Черникова: Испытание

«А ведь ей нечего было мне противопоставить!”

Но ещё хуже на душе оттого что объяснял он себе эти срывы желанием добиться от неё выплеска силы.

«Идиот! Тупой дуболом! Чем я лучше того же Харилы? Мог бы включить голову и хоть чуточку подумать, что девчонку так не проймёшь!»

Окончив сеанс медитации, Пасита почувствовал себя немного лучше, но расслабляться не стоило. Теперь он понимал, что сны эти ни к чему хорошему не приведут, а потому был согласен от них отказаться. Тем более что не терял надежды обрести все это позже и взаправду.

Защитник поднялся и заварил себе полную кружку сон-травы. Выпил до капли, сплюнув попавшие в рот венчики.

Несмотря на отвар, Пасита всё равно проснулся рано. Могучий организм быстро расправился с какой-то там травкой, а мысль о том, что в этот самый момент девчонка и ничтожество смотрят вместе необычный сон, заставила покинуть постель, и ноги сами понесли его к дому Киры.

Нааррон тихонько проскользнул в избу, когда тёмное зимнее утро ещё только готовилось вступить в свои права и не успело озарить горизонт на востоке первыми лучами холодного солнца. Замер в нерешительности, не зная в какую из двух комнат податься. Чтобы не разбудить домочадцев адепт присел на лавку и решил подождать, пока кто-нибудь проснётся.

На столе стояло блюдо с пирогами, накрытое чистым полотенцем, вышитым по краю петухами. Пахли от него весьма аппетитно, и адепт понял, насколько, оказывается, проголодался. Бурная ночь выжала из него все соки, и теперь, когда эйфория отступила, он почувствовал себя совершенно вымотанным. Спать все же хотелось сильнее, но зато пирожки были прямо здесь – под носом.

Утянув один, Нааррон принялся жевать, задумчиво глядя в окно, но видел там не заснеженный двор с расчищенными тропинками, а чёрные, как ночь, волосы Глафиры, белое тело, алый рот, приоткрытый в сладостном стоне. Воспоминания были настолько свежи, что адепт будто почувствовал руки девушки на своих плечах. Её губы, бесстыдно ласкающие его тело так, как он и не мечтал в жизни. Её тёмные, глаза, загадочно сияющие из под пушистых ресниц. Казалось, будто он ещё слышит её дыхание и хриплый голос, шепчущий его имя.

– Заучка? – на плечо легла рука.

Крэг выдернул друга из мира грёз, заставив вздрогнуть от неожиданности.

– А?

– Только не говори, что всю ночь с барышней разговаривал, – тут Крэг заметил глуповатую улыбку, которая против воли рвалась наружу, несмотря на все потуги Нааррона совладать с собственным лицом. – Зау-у-учка-а! – протянул радостно Защитник. – Да ты сартогов обольститель, дружище! – Крэг одобрительно приобнял адепта за плечи.

– Поди к сартогам! – в тон ему ответил Нааррон и, повернувшись к окну, сладко зевнул.

Адепт выглядел усталым, глаза осоловели, а движения стали вялыми, почти как когда они, не жалея сил, торопились в Орешки: «Ай да Глафира! Укатала парня, едва живой сидит, того и гляди, прямо тут набок повалится».

– Ну как это «поди к сартогам»? Нет уж, рассказывай! – Крэг расположился напротив и, подперев голову рукам, придал лицу крайне заинтересованное выражение. – Мне нужны подробности. Особенно подробности! – он изобразил улыбку-оскал и захлопал ресницами.

– Ты что, это серьёзно? – адепт возмущённо повернулся, готовый дать отповедь не в меру любопытному другу.

– Нет конечно, – сдержанно хохотнул Крэг, стараясь никого не разбудить, – но не могу же я не поиздеваться.

– Я так и подумал, – вяло кивнул Нааррон, всем видом показывая, насколько он выше этого и снова впал в прострацию, доедая пирожок.

– Шёл бы ты спать, дружище, – Крэг хлопнул адепта по плечу. – Эк тебя эта девка умотала! После такого хороший сон – то, что нужно мужчине. Уж поверь мне, – он заговорщически подмигнул и указал на дверь комнаты. – Там на лавке постелено.

– Ну хоть что-то толковое ляпнул. Пожалуй, так и поступлю. – Нааррон поднялся, отхлебнул простокваши, томившейся в кринке на печке, и, утерев белые усы, устало потопал в комнату.

Крэг пересел на его место поближе к окну и тоже взял пирожок. Сам он чувствовал себя не менее разбито, вдобавок одолевало томление. О! Причиной тому снова был необычный сон или видение, курсант так и не понял, что именно. К счастью, на этот раз обошлось без тин Хорвейга. Только Кира и он сам. Керун и Киалана! Они любили друг друга так горячо и страстно, насколько это, вообще, было возможно. Ничего подобного с ним ещё не случалось, хотя Крэг не был обделён женским вниманием, как и большинство курсантов Ордена, скорее страдал от его избытка.