Татьяна Серганова: Когда землю укроет снег

— Я и так потерял почти пять лет вдали от собственного ребенка.

— Мне надо его подготовить. Ты не можешь свалиться как снег на голову.

— Сколько ты хочешь?

Я не знала. Даже представить не могла, как сказать Киану о том, что его отец жив. Единственная надежда: он еще мал и воспримет новость с наименьшими потерями.

— Пару дней.

— Два дня, — подытожил Томас и неожиданно добавил: — Спасибо.

— За что?

— За сына. Я даже мечтать об этом не смел. Иметь ребенка от той, которую продолжал любить все эти годы. И буду любить, несмотря ни на что.

— Том, — беспомощно прошептала я, не зная, что ответить на это признание.

Я не хотела причинить ему боль, но и ответить взаимностью не могла.

— Не беспокойся, — криво усмехнулся друг. — Я все понимаю и мешать вам не буду. Снежному невероятно повезло. Через два дня я приеду навестить сына.

— Хорошо.

— Отлично. — Том поднялся и неловко поцеловал меня в щеку, после чего еще раз попрощался и быстро вышел.

Почти сразу после ухода Золотова появился Ирбис с моей старой сумкой в руках.

— Поговорили? — спросил он, аккуратно доставая и расставляя на сиденье мои баночки с мазями.

Сомневаюсь, что поиски моей старой походной сумки, которую он вытащил из обломков кареты и привез с собой, заняли бы много времени.

— Ты все слышал.

— Да. И считаю, что он прав, — ответил барс.

— Мужская солидарность.

— Здравый смысл. Ты сможешь снять кандалы?

— Нужен магический ключ, — поморщилась я от боли в запястьях.

Безумно хотелось запустить процесс регенерации, но сначала надо было снять оковы.

— Думаю, это подойдет. Ягуар нашел его там… у ведьмы, — доставая ключ из кармана произнес он. — Просил передать.

Ключ был красивый, резной и украшен рубином.

— Да, это он. Ирбис, что не так?

— Почему ты так решила? — удивленно вскинул голову мужчина, оторвавшись от снятия оков.

— Ты какой-то не такой. Холодный.

— Миа, я чуть тебя не потерял. Тебя и нашего малыша. Единственное, что мне сейчас хочется большего всего на свете, это задушить тебя в объятьях и не отпускать больше никогда, но на тебе места живого нет, так что приходится максимально держать себя в руках.

— Ты не сердишься на меня?

— В данный момент я сержусь на всех, кроме тебя. Потерпи немного.

Замок щелкнул, и Ирбис быстро снял кандалы.

Я вздрогнула и закусила губу, всматриваясь в изуродованные окровавленные запястья.

Снежный прошипел что-то сквозь зубы, после чего тихо спросил:

— Магия или мази?

— И то, и другое. Лечить себя очень сложно, поэтому вся надежда на мази.

— Может, сначала в лечебницу?

— Нет. Мы справимся. Возьми вон ту коробочку с зеленым порошком и посыпь его на раны. Он охладит и обезболит на время.

— Надо обработать водой, — взяв коробочку, ответил он и еще больше нахмурился.

— Позже. Почему мы не едем?

— Потому что сложно делать перевязку в качающейся карете.

От прикосновения порошка к открытым ранам я вздрогнула и стиснула зубы, чтобы не вскрикнуть. На лбу сразу же выступила испарина.

— Может, тебе нужна какая-нибудь микстура?

— Нельзя. Это может навредить ребенку, — прохрипела в ответ, когда боль ушла и запястья обдало холодом. — Прости. Я должна была тебе сказать о том, что собираюсь сделать.

— Должна и расскажешь, но потом. Потому что мне очень хочется знать, как ты это провернула. Ведь было время, совершенно неподходящее для зачатия.

— Я ведь не спросила о том, хочешь ли ты ребенка.

— Миа, — Ирбис вздохнул и покачал головой. — Я хочу ребенка, люблю тебя и Киана. Вы мое сокровище, и я никогда вас не оставлю.

— Я люблю тебя, — только и могла прошептать в ответ и сосредоточилась на лечении.

В Храме Богини, шпиль которого возвышался над столицей и, казалось, был виден из любого уголка Долины, было сумрачно и на удивление многолюдно. По строению он был очень похож на Храмы Всех Богов, которые строились в Империи: один большой просторный зал, высокие узкие окна, резные колонны, каменный алтарь и статуи богов. Здесь же, прямо напротив алтаря, стояла статуя Богини Жизни и Смерти. Маневрируя между верующими и стараясь никого не задеть, я подошла прямо к ней, всматриваясь в красивое безжизненное лицо той, которой предстоит решить мою судьбу. Богиня была изображена красивой юной девушкой с длинными распущенными волосами, которые украшал терновый венок из звезд. Ее лицо было устремлено к небу, а руки подняты ладонями вверх. Стройное девичье тело украшало лишь простое длинное платье. Но все мое внимание было приковано к ожерелью, которое висело у нее на шее.