Татьяна Серганова: Когда землю укроет снег

Здесь все было просто и легко. Жили на глазах у всей деревни, знали все друг о друге. Казалось бы, такая жизнь должна была быстро надоесть, но мне здесь нравилось. Я полюбила вставать поутру, чтобы накормить курочек, подоить корову и вывести ее со двора. Надо было привязать верного Полкана, которого я ночами спускала с цепи, чтобы он побегал по двору и размял лапы. Мне нравилось ходить в лес за грибами или за ягодами. И сама деревенька мне нравилась, несмотря на происки некоторых ее жителей.

Киан родился в метель, как раз за пару дней до набега волков. Это была страшная метель, несколько суток выла и бушевала она, отказываясь усмирять свой дикий нрав. А я, измученная родовой горячкой, так и не могла ее успокоить. Злые языки потом утверждали, что именно я, страдающая от родовых схваток, вызвала снежную бурю. Роды принимала Райе. Именно она, с помощью пары добровольцев, привезла нас в свою баньку и помогла появиться на свет моему сыну.

— Мам, а мы грибы будем собирать? — Сын глянул своими голубыми глазищами, и у меня в который раз заныло сердце.

— Нет, орехи и ягоды.

Это же надо было так уродиться. Мой сын просто копия своего отца, даже мелочи и повадки унаследовал. Например, так же, как и Томас, Киан взъерошивает волосы на затылке, когда сильно задумывается. И ямочка у него на щеке отцовская…

Для всех зареченцев я вдова. Мой муж погиб от рук одичавших сразу после нашей свадьбы, так и не узнав, что скоро станет отцом. А я не смогла вынести самой мысли жить в столице, где все напоминает о счастливых мгновениях, что мы провели вместе, поэтому и сбежала куда глаза глядят.

Врать было тяжело. И каждое воскресенье, отправляясь в Храм, я молила богов простить меня и защитить Томаса. Чтобы моя ложь никак не отразилась на его жизни там, у перевертышей, чтобы он был жив, здоров и очень счастлив. А еще меня жалели, сочувствовали и всячески поддерживали. Правда, не все.

Милолике, любимой внучке старосты, было тринадцать, когда я приехала, но уже тогда она считалась первой красавицей на деревне. Мое появление она восприняла без радости, но спокойно, куда вдовице с ней тягаться. Ровно до того момента, пока молодой охотник Симон вдруг не подумал, что приезжая Миа, станет ему прекрасной женой. Сдается мне, он просто решил, что ведьма во дворе — к счастью. Даже наличие Киана его не отпугнуло. Вот уже третий год он всячески пытался всеми правдами и неправдами уговорить меня сходить с ним в Храм. И в последнее время охотник стал подкреплять слова действиями, иной раз и не совсем приятными. Этого дурака даже страх перед ведьминым проклятьем не останавливал. Симон искренне считал, что я набиваю себе цену.

А время идет, Милолике скоро исполнится восемнадцать, а она всех женихов разогнала, мечтая о молодом охотнике.

— Мама, мама, смотри! — Киан отпускает мою ладонь и подбегает к кусту орешника, щедро усыпанному плодами.

— Умница.

Мы уже вышли из деревни и углубились в лиственный лес. Далеко уходить не пришлось, нынешняя осень щедра на дары. Не прошло и получаса, как наши корзинки были доверху наполнены орехами и ягодами. Киан даже нашел десяток опят.

Заречье — красивая деревня, и место, где она располагается, удивительное. Со всех сторон ее окружают пустынный лог, что постепенно переходит в хвойный лес, и речка Быстрянка, что всегда полна рыбой, и имя она свое получила не просто так: поток воды у нее быстрый, и мельница всегда работает исправно. С южной стороны — лиственный лес, полный мелкой дичи, ягод и грибов. С северной — тоже был лес, плавно переходящий в нагорья, а затем и в скалистые горы. Где-то там, среди заснеженных вершин, и была страна перевертышей.

— Доброе утро, госпожа Миа. — Охотник быстро шагнул нам наперерез, выскочив из-за широкого ствола дерева. — Господин Киан.

Мой мальчик нахмурился и пододвинулся ко мне ближе, вцепившись ручонкой в подол юбки. Большой и сильный охотник с недавних пор вызывал у него лишь отрицательные эмоции.

— Здравствуйте, господин Шолох.

— Симон, зовите меня Симон.

Не в этой жизни. И дело совсем не в красавице Милолике, которую мне чисто по-женски было искренне жаль. Меня просто устраивала жизнь, которую мы сейчас вели вдвоем с Кианом, и другой я не хотела.

Если уж быть до конца откровенной, то в тот первый и единственный раз, в результате которого и появился на свет мой мальчик, никакого восторга, о котором столько рассказывали мне подруги, я не испытала. Мне было просто больно, стыдно и очень неловко.