Анна Рыжая: Валькирия. Охота со зверем

– Он сделал тебе больно? – сухо спросил Лекс.

– Дышать трудно, – прошептала я, уткнувшись носом в его мокрое плечо.

– Пошел вон. Или я за себя не отвечаю, – процедил Лекс.

Артур нахмурился и, хлопнув дверью, вышел. Меня начинало трясти. Меня практически изнасиловала какая-то шваль. Еще бы немного. Да что же мне так везет-то на насильников? На лбу, что ли, написано «Дает всем. Будет ломаться – не верьте»? Я думала, меня невозможно испугать. А тут банальная попытка изнасилования более сильным противником, и я из солдата превращаюсь в жалкую, дрожащую, заливающуюся слезами обычную девку. Годы работы, испытаний, выдержки – все в один миг накрылось медным тазом, когда какой-то кровосос просто оказался чуть быстрее! Я сама виновата. Я очень расслабилась с Лексом, забыла, что всегда надо быть начеку, особенно в компании с врагами.

Если бы не Лекс, Артур бы получил свое. Он даже мог меня убить. Он ведь прекрасно понял, что я – солдат. Я прижалась к Лексу.

– Спасибо, – все, что смогла прошептать я.

Меня все еще трясло. Глаза намокли, я изо всех сил старалась сдержать слезы, но не смогла. Лекс поцеловал меня в лоб и прошептал:

– Я с тобой. Я никому не дам тебя в обиду. Ты – мой лучик солнца.

Мой герой. Я подняла заплаканное лицо и взглянула ему в глаза. Он смотрел на меня так же, как тогда Игорь на крыльце около бара, хотя нет, не так. Я воспринимаю это не так. Я первой потянулась к нему и поцеловала. Он прижался ко мне всем телом. Только теперь я заметила, что он выскочил из ванной совершенно без одежды. Что ж, это только кстати.

Лекс взял Ольгу за плечи и отодвинул от себя. Она не сопротивлялась, стояла неподвижно, опустив безвольные руки вдоль тела, и дрожала. Наверно, нужно было сказать что-то, успокоить, но вместо этого Лекс приподнял пальцем ее подбородок. Ольга чуть раскрыла распухшие губы, ее ресницы задрожали. Она сама шагнула к нему, мягкая и податливая, и он поцеловал её сильно и властно. Она вздрогнула и попыталась отвернуться, но он не позволил, лишь крепче прижав ее к своему телу. Лекс дрожал как от холодного ветра, а кровь с каждой секундой закипала. Его мышцы превратились в камень. Он целовал ее губы бешено и неистово, наслаждаясь их вкусом, жадно вдыхая аромат ее тонкой бархатной кожи и ещё не высохших волос. Рыжая сводила его с ума. Он хотел ее до боли. Прямо сейчас. Его губы целовали ее заплаканное лицо, но Ольга уже не плакала и не вырывалась. Она понимала, что он не отпустит и подчинилась. Ее обрывистое дыхание стало громче. Лекс помнил, что она не может глубоко вдохнуть, и что он должен быть осторожен. И все же страсть, до боли рвавшая его изнутри, наконец вырвалась, и Лекс отпустил себя.

Его ладонь скользнула под черную хлопковую майку Ольги и, быстро добралась до груди. Ее кожа под его рукой просто горела. Ольга хотела что-то сказать, но он не позволил, снова закрыв ей рот губами, а отстранился лишь для того, чтобы полностью задрать ей майку и стащить через голову. Он был готов к сопротивлению, но она сама подняла руки. Майка упала на пол, и мокрые волосы рассыпались по ее упругой обнаженной груди. Лекс понимал, что значит это молчаливое бездействие – Ольга тоже отпустила себя. Жгучий, неуёмный голод подчинил его рассудок. Он хотел ее всю, всю без остатка, и все равно было бы мало.

В мире все пропало. Все, кроме прекрасного тела этой девушки. Она тихо простонала, и Лекс понял, что сделал слишком больно. Его рука опустилась ей в брюки, ниже, ниже, пока по телу Ольги не пробежала судорога. Оставшаяся одежда отправилась на пол вслед за майкой. Лекс подхватил Ольгу на руки и повалил на кровать, накрыв своим горячим телом. Она обвила его шею руками и наконец улыбнулась. В следующий миг железное изголовье кровати глухо ударилось о стену. Девушка прогнулась, сжав пальцами простыню, и из ее груди вырвался долгий стон. Лекс сошёл с ума. Он никогда ещё не желал так сильно ни одну женщину. Ни одной не хотел обладать полностью и без остатка. Все лица его прошлых любовниц вмиг слились в одну безликую массу и утонули в этих зелёных глазах, нежно смотрящих на него сквозь чуть приоткрытые веки. Она громко дышала в такт его движениям, все больнее впиваясь ногтями в кожу на его спине, все сильнее сжимая пальцами волосы на его затылке.

Все вокруг исчезло, секундная стрелка на часах замерла. Стены комнаты задрожали и растворились в тумане. Есть лишь кровать, и двое на ней как единое целое, взлетают выше, выше и выше, долетев до предела, замирают на высоте и срываются вниз в свободном полёте.