Вера Чиркова: Поверить в мечту

— Идем, я провожу, — не успела Ярослава сообразить, каким образом блондин нашел ее в куче всадников и оказался рядом, а сильные руки уже легко сняли землянку со спины животного и понесли в сторону башни.

— Васт! — одновременно воскликнули два голоса, и если в собственном Ярослава различила лишь легкую укоризну таким самоуправством, то в перекрывшем ее голосе Таша ясно слышалась неукротимая ярость.

А в следующий миг жилистая рука наемника легла на обтянутое тонкой туникой плечо анлезийца и резко дернула его на себя. Однако Васт, словно предчувствовавший это движение, плавно и стремительно вывернулся из захвата жестких пальцев, и с абсолютно невозмутимой физиономией продолжал нести женщину вперед.

— Отпусти ее по-хорошему, — тихо предупредил Таш, и от ненависти, зазвеневшей в его обманчиво-вежливых словах, у Славы нехорошо сжалось сердце.

Уж, чего-чего, а драк ей пришлось видеть немало, почему-то свидетели разборок всегда сначала вызывают скорую. Не раз довелось видеть, и как начинаются драки, пациенты клиник — люди нервные.

Слава почувствовала, как в ответ на заявление занийца сильнее напряглись мышцы держащих ее рук, и словно окаменел гибкий торс, но на их продвижении к дверце эти неуловимые изменения не отразились никак. Блондин все так же стремительно шагал вперед, дверца все приближалась, и осталось всего каких-то два-три метра, когда сзади послышались встревоженные крики гвардейцев.

Слава чуть приподнялась, заглянула за плечо Васта и охнула, Таш догонял их, держа в одной руке обнаженный меч, а в другой кинжал.

— Васт! — испуганно выдохнула женщина, представив как эти мечи сейчас вонзятся в незащищенную спину ее носильщика.

— Не волнуйся, любимая, я его чувствую, — нежным шепотом солгал анлезиец, не мог он чувствовать эмоций соперника, зато слышал каждый звук и отлично понимал, что собирается сделать Таш.

— Последний раз говорю, отпусти женщину немедленно, полукровка, — а вот в этом заявлении Ярослава, ошарашенная словами блондина, расслышала и оскорбление и вызов.

Подоспевшие моряны, хумили и гвардейцы окружали их все более плотной толпой, и женщина понимала что они невольно загородили остальным путь к дверце, одновременно предоставив бесплатный спектакль, и это ей не нравилось все сильнее.

Похоже, несмотря на все усилия ее детей, кровь тут сегодня все же прольется… и придется бедному уставшему Костику лечить одного из этих петухов, с внезапной ясностью сообразила вдруг Слава, и это понимание стало последней каплей.

— Отпусти меня! — холодно процедила она, возмущенно уставившись в зеленые глаза анлезийца.

Мужчина очень неохотно разжал руки, бережно поставил ее на песок, и медленно повернулся к стоящему в трех шагах Ташу.

— Ну, и что тебе нужно?

— Мы уже разговаривали на эту тему, — с неприкрытой ненавистью процедил тот, — короткая же у тебя память.

— Это было очень давно, — ровным бесстрастным тоном сообщил Васт, выхватывая клинки, — я был тогда другим, и все было по-другому.

— Слушайте меня, — не выдержала Ярослава, — если вы сейчас же не уберете оружие, я больше никогда не буду с вами разговаривать, с обоими.

Анлезиец демонстративно забросил клинки в ножны и скрестил руки на груди. Однако заниец даже не подумал последовать его примеру.

— Таш, я непонятно сказала?

— Прости, но есть вещи, в которые женщинам лучше не вмешиваться, — вежливо ответил ее телохранитель, продолжая сверлить взглядом Ливастаэра, — ты знаешь лебяжий парк? В обед я тебя там жду.

— Идет. — Коротко обронил Васт.

— Никто никуда не идет, — снимая с шеи цепочку, мстительно объявила Ярослава, — вы меня разозлили… смотрите сюда оба…

— Прости, любимая, — светло улыбнулся ей блондин, молниеносно наклонился и легко коснулся губами ее пальцев, — но на меня это не подействует.

— Проверим, — землянка упрямо шагнула в сторону — Таш, Васт, смотрите на этот хрусталь…

— Как ты можешь… — с горьким укором вздохнул заниец, убирая оружие, — ты же ничего не знаешь…

— Смотрите внимательно… вы увидите там ответы на все вопросы… а мне все расскажете завтра… когда проснетесь… а сейчас ваши глаза закрываются и спать… спать… спать.

Таш безвольно опустился прямо на сырые камни, и вместе с ним звякнув оружием, свалилось несколько зазевавшихся гвардейцев.

— Вот видишь, любимая, на меня не подействовало, — виновато развел руками Ливастаэр.

Рассказывать девушке, что ему пришлось собрать всю выдержку и бормотать про себя бодрящую мантру, полукровка не собирался. Незачем ей такое знать.