Алена Медведева: Маски. Иллюзия превращений

— Регина Аркадьевна? — в проеме вновь раздвинувшейся двери возник наш непосредственный начальник. — Пройдите ко мне.

Морально готовая ко всему, я встала, решив, что вот сейчас и уволюсь. Все к этому и идет. Стоило мне оказаться в коридоре, а входной двери вернуться на свое место, отгородив нас от любопытно замерших коллег, как Кузьмин серьезно сказал:

— Вы понимаете, что верлианцы от нас отличаются? Поэтому близко к сердцу все не принимайте. Сейчас со мной пойдемте к Орино. Я вчера вашу кандидатуру выбрал для проведения операции в прошлом, вот он, видимо, и отреагировал так. В общем, пригласил вас сейчас для общения. Но я тоже пойду, поддержу в нужный момент.

От слов начальника я оторопела. Столько сразу неожиданной информации. В прошлое… отправят меня? В данный момент даже не могла понять рада я этому, очень рада или жутко напугана. И справлюсь ли? А Орино, возможно, вовсе не по поводу моего вчерашнего 'ответа' так взбеленился? В любом случае наше общение в присутствии третьего лица представлялось мне плохо.

— А…эээ…, - подобрать слова, чтобы попросить Кузьмина не сопровождать меня не сумела.

— Соберитесь, — по-своему понял он мою растерянность. — Это еще не окончательное решение, итоговый выбор за Орино. Вам надо достойное впечатление произвести.

И, увлекая меня за собой, энергично потянул к переместительной системе базы. А я шла и не понимала, как сейчас поступить — увольняться, или настаивать на отпуске, или радеть за участие в операции в прошлом? Хотелось и не хотелось всего сразу и даже времени на то, чтобы разобраться в себе не было. А еще и Орино сейчас увижу… Только бы не сорваться от всего этого разброда жизненных приоритетов.

Глава Службы времени встретил нас пристальным взглядом, причем в первую очередь заглянул в мои глаза, а только потом быстро скользнул взглядом по Кузьмину. Мне же осталось только собраться и настроиться на самый неожиданный поворот дела. Поэтому, подчиняясь безмолвному жесту, села в такое памятное для меня кресло — именно в нем я сидела, заключая с Орино наш договор.

— Орино, — начал Кузьмин без проволочек, — я предлагаю кандидатуру данной сотрудницы, все принципы отбора и критерии, по которым я сделал этот выбор, представлены в отчете.

Верлианец посмотрел на меня в упор и спросил:

— Вы… хотели бы участвовать в операции по изменению прошлого Земли?

Я молча кивнула.

— Понимаете, что это может быть опасно? — не отводя от меня взгляда, продолжил верлианец.

— На крайний случай существует имплант, — безэмоционально заявила в ответ.

— Понятно, — Орино как-то сурово нахмурился и перевел вопросительный взгляд на Кузьмина.

Начальник моего отдела сразу активизировался и озвучил такой наболевший для меня вопрос:

— А пока хотелось бы поощрить Соловьеву Регину желанным отпуском. Сообразно вашему распоряжению выявил самую насущную потребность сотрудницы. На Земле ее ждут и мама и жених, опять же запасется зарядом бодрости перед сложным экспериментом.

Повисло молчание. Я в состоянии необычайной растерянности соображала, стоит ли мне броситься возражать, или лучше промолчать и соответствовать статусу 'жениховства'. Но на Орино на всякий случай не смотрела. И мысль страшная появилась — не сочтет ли он данную ситуацию неразумным поведением с моей стороны? То что прийти к нему отказалась — это одно, получается, вроде бы, и можно это женщине. Но вот что факт якобы имеющегося жениха скрыла? Не сочтет ли он это ударом по самолюбию? И не применит ли гипноз? Тогда мне туго придется…

— Мы обсудим вопрос тет-а-тет с госпожой Соловьевой, — выразил явное намерение Орино, заставив мои мысли заметаться в панике.

Кузьмин, очевидно, такого поворота тоже не ожидал, но возражать не стал. Бросив на меня сочувственный взгляд, быстро встал и вышел из кабинета. И синхронно с опустившейся дверью с Орино слетела вся напускная сдержанность, а сам верлианец мгновенно переместился вплотную ко мне, оперевшись руками на подлокотники кресла и нависнув надо мной.

— Значит жених? — от суровости тона меня пробрало страхом.

Хорошо принимать категоричные решения в своей каюте далеко от него, а когда вот так — его взгляд в упор устремлен мне в глаза и сам он так близко — огонек паники мгновенно вспыхнул в груди. Но и вчерашнее оскорбление вкупе с растоптанными чувствами не давало тихо и безропотно сдаться. Однако, врать я была не намерена.

— Нет, — голос прозвучал скорее как писк, поэтому прежде чем продолжить, — прокашлялась. — Нет жениха. Это недоразумение!