Бертрис Смолл: Плененные страстью (Сборник)

Роберт со злобным удовлетворением подумал, что она еще никогда не выглядела так плохо: белое лицо с темными кругами под глазами, остановившийся взгляд. Мужчина, очевидно, брат, который вел ее под руку, был почти одного с ней роста, но фунтов на пятьдесят тяжелее. И походил на остальных джентльменов прической и бакенбардами.

Абигейл держалась неестественно прямо. Роберт заметил, что у жениха жирный зад. И он дюйма на два покороче невесты!

— Дорогие возлюбленные, — напыщенно начал священник, — мы собрались здесь перед лицом Господа…

Роберт облокотился о стену, ожидая, пока настанет его очередь.

— …и если кто‑то, женщина или мужчина, знает причину, по которой этот брак не может состояться, пусть объявит перед всеми сейчас или хранит вечное молчание.

Роберт оттолкнулся от стены и выступил в проход.

— Я знаю причину.

Узкая спина под серебристо‑серым шелком дрогнула. Абигейл резко повернулась, наступив на шлейф и едва не потеряв равновесие.

Карие глаза впились в оловянно‑серые.

Он и не думал, что можно так побледнеть. Но щеки Абигейл тут же залила алая краска.

Потрясенный шепоток пронесся по комнате. Священник растерянно сдвинул очки на кончик носа.

— Прошу прощения, сэр?

— Я сказал, что такая причина есть.

Роберт протянул Абигейл сверток.

— Если быть точным, причин всего двенадцать.

Абигейл немедленно поняла, что лежит в белой с серебром коробке. Она оставила в коттедже двенадцать выпусков «Перл». Багровые пятна на щеках сразу поблекли.

— Роберт…

Прошло три недели с тех пор, как он слышал ее голос. Кроме нее, ни один человек в мире не звал его по имени.

Он не желал слышать этот холодный повелительный тон. Словно они чужие. Словно никогда не были так ошеломляюще близки, как могут быть только женщина и мужчина в постели.

Он хотел, чтобы она повторяла его имя хриплым от страсти голосом. Или выкрикивала в минуту сокрушительной разрядки.

— Кто этот человек? — спросил жених, поднимая к глазу монокль. Роберт проигнорировал его.

— С другой стороны, Абигейл, — продолжал Роберт, — у меня в кармане еще два подарка. Один как раз впору для твоего безымянного пальчика. Другой — любимая игрушка леди Покингем.

Раздались возмущенные мужские возгласы: так называемые респектабельные джентльмены узнали имя героини одной из самых скандальных повестей в «Перл». Глаза присутствующих с живейшим интересом обратились к невесте.

Лицо Абигейл загорелось. Голова дернулась, как от пощечины.

— Сэр, — всполошенно пробормотал дворецкий, — не соизволите ли проследовать за мной?

— И последнее, Абигейл, — спокойно продолжал Роберт, — я достал тринадцатый выпуск.

К дворецкому присоединились трое лакеев. В последующей схватке пакет соскользнул на пол.

Абигейл молча наблюдала.

Будь она проклята!

Не собирается принять ни его, ни подарок.

Она стояла хладнокровная, гордая, чопорная, отчужденная, как истинная леди, которой ей так хотелось стать.

Ему следовало бы радоваться, что ей это удалось.

Но ее тайна раскрыта.

Сэр Эндрю Таймс не женится на женщине, чье имя упоминалось рядом с персонажем из «Перл».

Но Роберт не испытывал облегчения оттого, что спас Абигейл от участи горше смерти.

На какое‑то страшное мгновение он возненавидел ее.

Возненавидел со всей страстью души, которую она ему вернула.

Она отдала все и теперь принадлежит ему.

Он вышел в отставку… чтобы начать новую жизнь. С ней.

Ярость удвоила силы Роберта. Но не утроила.

Он старался не отводить взгляда от Абигейл, даже сознавая, что проигрывает битву с ней и лакеями. Его тащили к выходу, а он все старался оглянуться.

Оставалось только устоять на вымощенном брусчаткой тротуаре: боль пронизывала левый бок, а в ушах звучал резкий стук захлопнувшейся двери.

Дьявол!

Кажется, он сейчас упадет прямо на больную ногу.

— Помочь, господин? Это вам обойдется в полпенни.

Роберт тупо уставился на чумазого уличного мальчишку неопределенного возраста. Вокруг бурлила улица: ржали лошади, стучали колеса экипажей, вопили разносчики. Каждая деталь запечатлевалась в памяти Роберта с такой особой яркостью, какая бывает только перед смертью.

— Нет, — коротко бросил он и, вытащив шиллинг, швырнул пареньку.

Черт, какая разница, если он отдаст все?

Мертвым деньги ни к чему.

Он сунул руку в карман и вынул все, что при нем было.

Слишком рано состарившиеся глаза оборванца жадно блеснули. И прежде чем вояка с жестким лицом успел передумать, бродяга выхватил деньги и пустился бежать.