Николас Эванс: Перевал

— Похоже, там по-настоящему скользко, — заметил он.

— Все будет в порядке, — улыбаясь, сказал мальчик, — но если у тебя мурашки по коже, то давай подождем.

Отец посмотрел на сына поверх очков и тоже улыбнулся.

— Ну хорошо, горячая голова. Тогда указывай мне дорогу.

Он передал мальчику фотоаппарат.

— Постарайся, чтобы снимки получились получше, договорились?

— Все будет зависеть от того, насколько хорошо ты спустишься.

Он положил фотоаппарат в карман куртки и, широко улыбнувшись отцу, легко оттолкнулся палками. Снег первые несколько сот футов был по-прежнему великолепен. Но уже у края солнечной полосы мальчик ощутил, что снежный покров стал заметно жестче. На поворотах не было слышно привычных свистящих звуков, а только потрескивание разламывающейся ледяной корки от ударов стальных концов лыжных палок. Он остановился как раз в том месте, где солнце и тень пересекались, и поднял глаза на отца, который все еще стоял на верху склона.

— Как впечатления? — громко спросил отец.

— Да немного скользко, я бы сказал.

— Жди меня. Я еду.

Мальчик снял перчатки и вытащил фотоаппарат из кармана. Ему удалось сделать пару снимков, пока отец спускался ему навстречу. На третьем кадре запечатлелся именно тот момент, когда стало ясно, что все пошло не так.

Отец, начиная делать правый поворот, не сумел правильно перенести вес с левой ноги и поэтому резко подался вниз. Стараясь исправить положение, он слишком сильно навалился вперед, и лыжа, которая оказалась вверху, выскользнула. Его тело дернулось, и он стал размахивать руками, вооруженными лыжными палками, будто рассекая воздух. Мальчик понял, что отец изо всех сил пытается удержать равновесие, но его стремительно несло вниз. На какое-то мгновение показалось, что со стороны отец выглядит почти комично, неуклюже силясь притормозить. Затем он дернулся еще раз, опрокинулся, грузно шлепнулся на спину, и его неудержимо потянуло вниз с все возрастающей скоростью.

На секунду мальчик подумал, что он может попытаться остановить падение отца, если окажется на его пути, но тотчас понял, что сила столкновения будет настолько большой, что его просто собьет с ног и тоже понесет вниз по склону. В любом случае было слишком поздно что-то предпринимать. Его отец двигался поистине с космической скоростью, так что добраться до него не было никакой возможности. Одна лыжа спала с ноги отца, и было видно, как она, словно торпеда, летит вниз. Вторая лыжа вскоре повторила судьбу первой. Мальчик попробовал перехватить ее, но едва не потерял равновесие. Лыжа ракетой пронеслась мимо него.

— Встань! — кричал он в полный голос. — Постарайся встать!

Именно такие слова его отец выкрикивал ему однажды, когда он сам упал. Тогда ему не удалось удержаться на ногах, как и сейчас отцу это было не по силам. Картина была поистине ужасной: распластанный на снегу человек стремительно несся по склону лицом вниз, обдирая кожу в кровь. Его очки отбросило в сторону, и они были похожи на какого-то любопытного краба. Отец что-то выкрикивал, но мальчик не мог разобрать ни слова. Лыжные палки, изрядно покореженные, все еще были в руках отца и волочились по снегу, подскакивая при каждом ударе. И он по-прежнему набирал скорость.

Мальчик начал осторожно ехать вслед за падающим отцом. Его трясло от шока, сердце глухо колотилось в груди, но он стойко держался, потому что понимал, насколько важно не упасть. Повторяя про себя бесконечное количество раз, что нужно оставаться спокойным и проявить все, на что способен, он мысленно твердил: «Доверяй лыжне, как течению. Подрезай. Заканчивай каждый поворот мягко. Подрезай, снова подрезай! Не смотри вниз на снег, не смотри на лыжи, дурак! Надо смотреть только вперед!»

Он чувствовал, что снег почти не захватывает лыжи, но одновременно с этим понял, что контролирует ситуацию, и уверенность постепенно вернулась к нему. Словно загипнотизированный, он наблюдал за удаляющейся фигуркой отца, которая проваливалась все глубже в темную долину. Перед тем как окончательно исчезнуть, отец выкрикнул что-то в последний раз. Звук был пробирающий до костей, высокий и пронзительный, словно кричало животное, спасающее свою жизнь.

Мальчик тяжело дышал. Он не мог унять дрожь в ногах, но одно он помнил твердо: важно запомнить точное место, где отец исчез из виду. Почему произошло непредвиденное, сказать пока было сложно. Может быть, отец угодил в обрыв, который не был виден сверху. Мальчик пытался восстановить в памяти тот последний раз, когда они здесь спускались, но не мог вспомнить, шел ли спуск резко под уклон или все-таки выравнивался к основанию. Он не мог не думать и о том, что его отец мог удариться о землю. Если снег принял его словно в перину, тогда была надежда, но если снежный покров превратился в лед, тогда ни одна кость не могла бы уцелеть. Беспокойство и сомнения овладели мальчиком настолько, что в его памяти стерлось место, где пропал отец. Внизу, в тени долины, все казалось одинаковым. Возможно, на льду остались хоть какие-то следы, которые помогут ему распознать место падения. Он глубоко вздохнул и продвинулся вперед.