Дмитрий Бутрин: Скреплённое

Не должны дезориентировать и некоторые нововведения в системе управления народным хозяйством, вводимые ЖЭКом с некоторым трепетом и большими надеждами. Управдомы отнюдь не чужды прогрессу и неплохо понимают выгоды от замены устаревшей наружной проводки. Да и в целом, уверен, ЖЭК с пиететом относится к своей работе и полагает основной своей задачей именно управление жилищно-коммунальным хозяйством, а все остальное – некоторой необходимой областью занятий, которую было бы, конечно, неплохо передать куда-нибудь на аутсорсинг или даже на самоуправление, если риски не слишком велики, а мороки с этим много. Главное в этих секторах – контроль, а не управление: задача ЖЭКа в масштабах всей России – тепло, свет, вода, канализация, в общем, «экономика». Думаю, отсюда и специфическое отношение к экономическим вопросам как таковым: действующий властный режим воспринимает ее не как что-то важное, а как техническое обеспечение системы трубопроводов на вход и выход, остальное жильцы разведут сами под присмотром опытных специалистов.

Еще один момент – скорость и последовательность реагирования на угрозы.

ЖЭК ВСЕГДА СУЩЕСТВОВАЛ И СУЩЕСТВУЕТ В РЕЖИМЕ РЕЗКО ОГРАНИЧЕННЫХ РЕСУРСОВ, ПРИВЫКНУТЬ К ТОМУ, ЧТО В ЕГО РАСПОРЯЖЕНИИ В КАКОМ-ЛИБО СЕКТОРЕ МОЖЕТ НАХОДИТЬСЯ ИЗБЫТОК РЕСУРСОВ, УПРАВДОМ НЕ В СИЛАХ.

Обеспечение чего угодно чем угодно всегда в принципе недостаточно, тарифы всегда малы, а потребление всегда нерационально и избыточно, чего бы это ни касалось – телерекламы, социального обеспечения, спортивных сооружений или святости. Кроме того, ЖЭК – организация весьма неспешная, приоритеты в его функционировании расставлены так, что лишь угрозы в основной сфере ведения способны подвигнуть его на аврал. Со всем остальным ЖЭК взаимодействует по графику: забор мы будем ремонтировать в 2017 году, а до серьезного ограничения политической активности студенчества дойдем в третьем квартале 2013 года. У этого есть не самое приятное следствие: с большой вероятностью, некоторые меры реагирования на происходившее, например, в июле 2012 года, уже определены, но улита едет небыстро – возможно, Вашу организацию уже ликвидировали в принципе, но решение об этом система, функционирующая в таком темпе, исполнит лишь через полгода. Временные лаги есть понятие, незаслуженно игнорируемое школьным образованием, – протестное движение с яростью и недоумением ищет и не находит в текущей реальности причины, вызвавшие то или иное регуляторное решение российской власти, тогда как в большинстве случаев конкретный выстрел предназначался танку, который давно уже уехал с позиции в соседнюю деревню, а то, что на этом месте уже полгода как кафе, ЖЭК совершенно не интересует. Быстрее и лучше всего система идентифицирует непосредственные «физические» угрозы – именно поэтому российские власти более беспокоят нацболы и вообще радикалы, теоретически способные взорвать что-нибудь безобидное, вроде новодельного памятника забытому самодержцу, или даже попытаться захватить что-то в сущности никому не важное, вроде собеса. Из этого не следует, что радикалы действительно более опасны для Владимира Путина, – просто гипертрофированный ЖЭК в силу своего генезиса и структуры идентифицирует такого рода действия лучше, чем много более опасные для него, но не выглядящие как физический «терроризм». Pussy Riot в этой логике виновны прежде всего тем, что проникли со своим выступлением на центральный режимный объект инфраструктуры российской духовности – а уж феминистки они там, панки или анархистки – дело десятое. С точки зрения сотрудника «большого ЖЭКа», механизм функционирования общества вообще непостижим, но в системе обеспечения всеобщей безопасности есть ключевые узлы и механизмы, определяемые по формальным признакам: все центральное функционирует в особом режиме, трубу мы починим, а вот с бойлерной – не факт, что справимся, поэтому фигура патриарха священна, как священны, например, Великая Отечественная война – главный узел восстановленной из подручного материала идеологии, как священным является пенсионный возраст, прописка по месту жительства и фигура Бориса Ельцина. Вычислить «священные зоны» с точки зрения здравого смысла, на самом деле, невозможно – зато с точки зрения, например, сантехника, представляющего мир как систему труб, очень даже просто.

Наконец, наиболее важное: общение ЖЭКа и граждан с точки зрения ЖЭКа не может быть равноправным в принципе. ЖЭК может в ряде случаев добровольно снисходить до общения, ЖЭК в силу своего устройства не может не реагировать на сигналы граждан, характер его реагирования не зависит от того, как видит эту реакцию гражданин. В известном смысле, российская власть как «большой ЖЭК» неспособна в принципе взаимодействовать с российским населением как с совокупностью граждан: она не только не видит никаких коллективных общностей, для нее, в сущности, не существует и отдельного гражданина, поскольку в административной логике гражданин есть испускаемый из пространства сигнал о нарушении в каком-либо месте привычного порядка вещей. Смешно искать в сигнале информацию о том, как исправлять нарушившийся порядок, – это написано в инструкции (которую, возможно, еще предстоит создать), во всяком случае, что там гражданин думает о том, как нам реорганизовать Рабкрин, не имеет никакого значения – если бы он действительно знал что-то про Рабкрин, он бы в этом Рабкрине работал. Неинтегрированное взаимодействие с ЖЭКом возможно только на уровне сигналов, входящих и исходящих писем – содержательное обсуждение каких-либо неполадок в доме возможно только внутри ЖЭКа, на его территории. Как раз с этим я связываю лихорадочный поиск российской властью форм именно интегрированного взаимодействия с обществом в последние месяцы: пусть это будет общественный совет, пусть открытое правительство, лишь бы это было внутри. Допущение жильцов в дела ЖЭКа – катастрофа. Да они ведь, в сущности, и сами совершенно не заинтересованы в том, чтобы разбираться во всей этой бухгалтерии и рытье канав, – у них что, свободного времени много, что ли? Им за это платят? Шли бы себе варить борщ и чинить «Москвич». Если надо свеклы, то мы скажем, чтобы завезли в овощной. Не уходят – ну, точно, им за это платят.