Надежда Никишова: Шпионка

Князья и граф, наконец, заняли свои места за столом согласно ранжиру и приготовились внимать. Мне же досталось место в самом его конце, напротив графа Парро, но рядом с усачом.

Ну да и ладно, нам и отсюда все хорошо видно. Могли и вообще за стол не пригласить, чай не голубых кровей будем.

Я незаметно провела рукой по сиденью стула, наслаждаясь гладкостью и теплом полированного дерева. Осторожно села, услышав легкий скрип стыков древесины. Не развалится – расслабилась. Посмотрела на карту, с трудом понимая в этом многоцветии рельефы местности и очертания границ. Срочно вспоминала уроки истории и географии, где нам показывали подобные карты. Украдкой пощупала кончик раритета, провела пальцем по краю, и внезапно почувствовала чей-то внимательный взгляд.

Граф Парро смотрел на мои манипуляции с картой с легким удивлением, но не брезгливо, без высокомерия, добродушно, по-отечески, я бы сказала. Я робко улыбнулась в ответ. Контакт налажен? Было бы неплохо заиметь хоть одного союзника в этом мире мужского шовинизма.

Между тем пожилой князь Таффа закончил свой занудный доклад о боевых действиях на других фронтах, что было мне совсем не интересно, и Его Светлость передали слово моему соседу с закрученными усами. Шабри Фрейко, если мне не изменяет память.

Этот таракан подкрутил ус, крякнул, вставая, и, бросив на меня двусмысленный взгляд, громко, с бравадой, явно красуясь, стал перечитывать свои бумажки. И ров он вырыл хороший, и дыры в фундаменте подлатал, и посты по местам расставил, пути отступления все просмотрел, провизией все погреба затарил, город стеной обнес, солдат настропалил, лично каждому штыки надраил, портянки перестирал и вообще просто молодец.

Я его бахвальство слушала в пол уха – зацепилась взглядом за Его Светлость.

Красивый мужик. Лет тридцати с хвостиком. Не знаю, как и описать: черты лица правильные, не крупные, несмотря на высокий рост, гармоничные. Не смазливый, но мужественный. И глаза, и рот, и руки его – все притягивало мой взгляд – не игривой сексапильностью и сиропной красотой, а силой своей. В каждой черте чувствовался характер: в изгибе губ, во взгляде, в наклоне головы. Тут была и решительность, и уверенность в своих силах, и осознание ответственности по отношению к подчиненным. Он нес свое бремя власти не кичась, терпеливо и спокойно выслушивая других, делая необходимые уточнения, поправляя и останавливая если информация не относилась к делу. Возможно, он мне таким только показался. Возможно, я сама придумала все это, написав портрет своего героя и любуясь им – не знаю, время покажет. Но пока я хочу им любоваться, восторженно, с замиранием сердца, в эстетических целях, без пошлости и сексуальной подоплеки, как совершенством, как своим идеалом. Пока не придет закономерное разочарование.

Наконец-то досталось слово и самому молодому из князьёв – Рибьеру Олмену. Мои ушки тут же стали торчком, улавливая каждое его слово. Он докладывал последние разведданные, что напрямую касалось моей работы. А сводки были интересными и тревожными в совокупности.

– Местные жители близлежащих деревень за последние дни заметили на границе странное оживление по ночам. Будто бы бродят средь развалин разоренных приграничных деревень и заброшенных кладбищ души восставших погибших. И невинных жертв, что навстречу попадаются, пожирают. Дальше цитирую: «Видели мужики огни странного зеленого цвета, что мерцали магическим светом, и вой от них шел жуткий, нутряной, душу наизнанку выворачивающий. А уж вонь какая в тех местах, словами не передать, токмо так в преисподней воняет, когда черти шалят», – закончил свой доклад Рибьер и бросил на Его Светлость вопросительный взгляд. А вдруг как засмеет?

И засмеяли, но не Энжью, а старичок наш Хаэль закрёхал своим старческим смехом:

– Ой, чегой-то ты нам тут сказки страшные вздумал рассказывать? Чай не ночь на дворе, твои побасенки слушать. Если уж донести нечего, так и скажи, а не трать наше время попусту. Работы и без тебя хватает, – с издевкой, на мужицкий манер, отчитал он смутившегося Рибьера, чьи уши уже не только покраснели, но и задымились.

Жалко стало паренька. Молодой он еще, ранимый. Мнение свое отстаивать не привык. Авторитет хочет заработать, полезность свою доказать. А тут такие насмешки! И сам уже верит, что чушь донес.

А что же Наша Светлость? Тоже на смех поднимет? Вот уж глупость будет несусветная. Не хотелось бы так рано разочароваться в нем.