Михаил Бабкин: Колдун в Октябре (сборник рассказов)

В общем, вскоре майор запил – по сравнению с предыдущими выпивками нынешнее его состояние было промежуточным между «никаким» и «мёртвым»: страшно запил! Чтобы ни воды на полу, ни огня в комнатах, ни надписей на стенах не видеть; возможно, именно в тот момент ему пригодился бы какой толковый психиатр, или поверивший в его проблемы друг. Однако ни того, ни другого у майора не было.

А был лишь буйный полтергейст и «палёная», гнусная до судорог водка.

– Прям Стивен Кинг какой-то, – пробормотал Егор, наливая в стаканчик. – Тебе, Жора, рассказы ужасов писать надо, очень бы прославился! Талант, ей-ей, – и выпил, уже не закусывая, нюхнул только колбасу – есть не хотелось.

– Возможно, – корректно согласился Жора, – может быть. В другой жизни…

Короче говоря, майор допился до осознания своей полной никчемности. И решил покончить с собой – многие и многие после водочных заплывов находят подобное решение. Слишком многие!

Но, как оказалось, сделать это было не просто…

Во всяком случае здесь, в проклятом чёрной магией доме.

Намыленная верёвка, надёжное российское средство с хваткой петлёй, расползлась у майора в руках, словно обработанная не мылом, а кислотой; нож погнулся прежде, чем майор ударил им себя в грудь. Ружьё дало осечку, и ещё раз осечку, и ещё… Считать осечки майор бросил после того как ствол ружья сам по себе изогнулся, завязавшись узлом.

Безопасные бритвы оказались воистину безопасными – порезать ими вены можно было с тем же успехом, что и картофельными очистками. То есть никак.

Стены, об которые майор бился головой, неожиданно становились мягкими, словно ватными – как в сумасшедшем доме. В палате для буйных.

Два дня майор решал с собой. И ничего у него не получилось.

Даже садовые ядохимикаты не помогли – да и то, какой яд в обычном меле, в который те химикаты превращались…

На третий день майор бросил попытки самоубийства: вышел во двор, трезвый, совсем седой, и…

– И что? – заинтересовался Егор, с неохотой откусывая от бутерброда. – Жуть какая!

– Поскользнулся на ступеньках крыльца. – Жора невидимо усмехнулся в темноте, голос выдал. – Упал и сломал себе шею. Умер мгновенно.

– Эх, как бывает-то, – Егор прожевал колбасу, запил съеденное водкой, – впрочем, чего хотел, то и получил. Помер, ага. Понятно.

– Именно что помер, – непонятно чему развеселился Жора. – Причём своей, обычной смертью помер! Не самоубился, заметь, а погиб… Это, брат, большая разница, уж поверь. Одно дело – на себя руки наложить, и совсем другое – если вот так… на лестнице. Нечаянно. Естественным образом.

– А какая, блин, разница? – Егор отхлебнул из горлышка: водка успела остыть и неприятных впечатлений уже не вызывала. Как и подсохшие бутерброды.

– Есть разница, – тихо ответил Жора. – Поверь, есть. Умерший обычным случаем может обрести себя там, после… осознать себя может. А вот самоубийца – никогда. Распыляется он, что ли… ну, в общем, перестаёт существовать, навсегда. Без вариантов самоосознания и перерождения.

– И причём тогда здесь вдовий полтергейст? – Егор зевнул, прикрыв бутербродом рот. – Типа, он же должен был того майора в могилу свести, а всё с точностью до наоборот получилось! Спасал он его, явно спасал! Убиться не давал. Почему?

– Да потому, что два тигра в одной клетке не уживаются, – Жора раздражённо выкинул докуренную до мундштука папиросу, поискал новую в кармане рубашки, не нашёл. – Место уже занято было… Самоубийца – он же Богу противный, как и ведьма, – стал бы таким же полтергейстом. В том же доме. А к чему нынешней хозяйке да новый совладелец, вовсе оно ей не нужно… Вот и подвигла вдова майора куда прочь, на обычную смерть, – Жора хмыкнул. – Такая, понимаешь, история… А следующие владельцы этого дома тоже долго не жили: кто с ума сходил за ночь, кто заболевал головой неизлечимо, а кто умирал непонятным образом, сгорал за неделю, но не в доме, а в больнице – поверь, всякое тут бывало, для жизни крайне опасное.

– Понятненько, – Егор вновь приложился к бутылке, сказал осипшим голосом:

– Ну и к чему ты мне эту страшилку рассказал, а? Напугал – зачем?

– Напугал? Это хорошо, – Жора косо глянул на парня, Егор невольно подался в сторону – глаза у Жоры определённо светились багровым угольным светом. Едва заметно светились. Чуть-чуть.

– Я спасти тебя хочу, дурень, – вставая с лавочки, устало произнёс Жора. – День сегодня особый был… Мой и твой день рождения. Потому и поговорить с тобой смог. Отпустили меня на беседу… Не входи в дом, не входи! – Жора шагнул в густую темноту деревьев и исчез, словно растаял в ночной тени.