Сергей Шведов: Иван Царевич и Серый Волк

– С такой машинкой сам чёрт не страшен, – похлопал он широкой ладонью по своему автомату. – А вот, помню, в одна тысяча пятьсот восемьдесят девятом году был прорывчик нечистой силы в Кремле, так там пришлось отстреливаться из пищалей.

– В каком вы сказали году? – спросил Василевич, оглядывая чертей, живописно распластавшихся в самых разнообразных позах на плитах лабиринта. – Эти что, тоже оживут?

– В одна тысяча пятьсот восемьдесят девятом, – повторил любезный аргонавт. – Эти не оживут, они просто растают в воздухе, поскольку у них нет в нашем мире реальных прототипов.

– А у вас есть? – глянул ему прямо в глаза Васильевич. – Я сам себе прототип, – усмехнулся Язон-Ратибор. – И родился я в тысяча девятьсот семьдесят третьем году в этом самом городе.

– А как оказались в шестнадцатом веке? – Труба позвала, – пожал плечами Ратибор. – И часто она вас зовёт? – полюбопытствовал заинтересованный Царевич, – Бывает. В последнее время колдуны и ведьмы зашевелились.

– Я вас умоляю, – всплеснул руками Василевич. – Ну, какие в наше время могут быть ведьмы.

– Сейчас увидишь какие, – усмехнулся Кляев. – Вон они, вакханки.

Лорд Базиль оказался прав: семь вакханок из стриптиз-бара «Афродита» атаковали мирно беседующих на пороге Золотого замка людей. Во избежание крупных неприятностей Царевич поспешил обозначить свой статус, гарантирующий во всех цивилизованных странах неприкосновенность:

– Мы парламентёры, девушки, так что убедительная просьба – без рук.

Девушки просьбе Царевича вняли, тем более что их предводительница Елена с ходу опознала в нём королевича Жана, знаменитейшего игирийского мага, известного в самых отдалённых уголках вселенной, рыцаря Огненного плаща. После перечисления столь пышных титулов олигарх Василевич окончательно потерял душевное равновесие и чувство юмора.

– Я полагал, что имею дело с сотрудником ФСБ. Этот генерал Матёрый назвал вас, если не ошибаюсь, майором.

– Ну и правильно назвал, – ответил за Царевича Кляев. – Служба такая. Приходится менять личины. Вы фильм про Штирлица смотрели?.

– Допустим. – А если допустим, то почему Исаеву можно быть штандартенфюрером СС, а Кляеву нельзя быть лордом Базилем? У Конторы есть интересы не только в разных странах, но и в разных мирах.

– А Мюллер тоже из вашей Конторы? – Нет уж, – вступил в разговор Ратибор. – Мюллер – Волк Серый, колдун. Именно за такими злыми оборотнями мы и ведём охоту как в реальной жизни, так и в мире виртуальном.

Понял ли что-нибудь из этих объяснений олигарх Василевич, сказать трудно, но Царевич, наконец, сообразил, почему серела его шкура во дворце Кощея Бессмертного. Способность к метаморфозам, это серьезное преимущество, и всегда есть соблазн использовать его в целях неблаговидных. И игра ума порой заводит нас в такие дебри зла, откуда нет выхода, и остаётся, то ли по воле рока, то ли по собственной глупости и подлости, довивать жизнь в серой шкуре колдуна приспешника сил Зла.

Вакханки, окружив парламентёров плотным кольцам и постреливая глазами в сторону красавца Ратибора, повели их по роскошным залам и переходам Золотого замка. Василевич, впервые попавший в сказочный дворец, восхищённо цокал языком, разглядывая узорчатые потолки, и всё время порывался отколупнуть от стен какую-нибудь деталь, дабы, попробовав её на зуб, лично убедиться, что всё здесь действительно сделано из чистого золота.

– Самого наичистейшего, – подтвердил лорд Базиль. – Девятьсот девяносто девятой пробы. Лучшие златоплавильщики и златооброботчики вселенной трудились над этим замком. Обратите внимание на тонкость отделки. Листья на деревьях почти как живые. А камни над нашей головой, это чистейшей воды изумруды.

– А сколько всё это может стоить? – напрягся прагматичный олигарх. – Если все доллары собрать, то как раз на прихожую хватит, – прикинул лорд Базиль.

Василевич был потрясён, и это ещё слабо сказано. И Царевич, хотя сам не был богатым, но чисто по писательски олигарха понимал. Человек из кожи лез, добывая праведными и неправедными путями деньги, виллы, машины и прочий ширпотреб, и даже многого достиг на избранном пути, а тут вдруг выясняется, что это многое всего лишь горсть, десять центов, по сравнению с уже созданным шедевром, который по сути своей – символ богатства, и символ абсолютно недостижимый для любой рвущейся к желтому дьяволу души. – Но это же сказка, – попробовал спрятаться от духовного краха олигарх. – Гипноз. – На, – сказал Кляев, поднимая с пола золотую завитушку, срезанную то ли пулей, то ли ударом чародейского меча, и передавая её Василевичу. – Проверь дома и сам убедишься, настоящая она или сказочная.