Сергей Лукьяненко: Царь, царевич, король, королевич...

— Люди добрые! Помогите! Честных людей обижают! Животных мучают! Помогите!

Я, конечно, догадывался, что это нам не поможет, но все-таки от смолянинской отваги стало приятно.

— Считаю до трех! — продолжал кричать милиционер. И торопливо начал считать: — Раз, два, два с половиной...

— Отставить! — раздался вдруг чей-то тонкий голос. Ватсон встрепенулся и начал озираться. А я, благодаря своим мушиным глазам, сразу увидел маленького, лет восьми-девяти мальчика, который как раз вышел из соседнего вагона и наблюдал за происходящим.

А самое удивительное — что милиционеры его послушались! Опустили оружие... правда лица у них при этом стали — смотреть страшно!

— Товарищ мальчик! — дрожащим от ненависти голосом произнес милиционер с мегафоном. — Это преступники!

— Доложить как положено, — лениво ответил мальчик, поправляя воротник джинсовой курточки.

— А-а-а! — пропел милиционер, комкая мегафон. — Товарищ мальчик, разрешите доложить?

— Разрешаю.

— Майор Брайдер. Задерживаем опасных преступников, террористов. Напали на представителей власти... хулиганили...

Мальчик подозрительно посмотрел на нас, увидел пингвина... и заулыбался. Подбежал, храбро схватил Кащея за крыло-плавник, погладил, и заискивающе спросил у Кубатая: — Это... это ваш?

— Э-э-э... Наш! — смешался генерал.

— Ручной?

— Дрессированный, — кокетливо улыбаясь, сообщил Смолянин. — Орликом зовут!

— Здорово... А что они на вас так разозлились?

— Не знаем, — покривил душой Кубатай. — Шли мы, шли, никого не трогали. Мы — знаменитые цирковые артисты. Это — рыжий клоун Смолянин, а я — зеленый клоун Кубатай. Гастролируем по миру с Орликом... всем нравится. А тут напали, негодяи... Орлика хотели ударить!

Мальчик явно был из тех ненормальных юных натуралистов, у которых дома аквариум, клетка с канарейками, вольер с хомяками и пара дворняжек. Он побледнел, еще раз погладил пингвина и заорал на милиционеров:

— Разойдись!

— Нет! — храбро возразил майор Брайдер.

Мальчик нахмурился, прищурил глаза... И откуда-то сверху скользнули к земле быстрые серо-стальные тени! «Птицы» — понял я, метнулся к Холмсу, и забрался ему под сюртук. Что не говори, мушиные инстинкты — вещь полезная...

Только эти птицы мух не ловили. Были они металлические, с блестящими, как хрусталь, глазами и длинным клювом, на конце которого дрожал огненный шарик.

— Именем Народного Диктатора приказываю вам разойтись и не трогать порядочных людей! — велел мальчик. — И вообще... все ваше отделение милиции — распускаю!

Милиционеры с грохотом пороняли свои автоматы и наручники. Один жалобно спросил: — А что нам делать-то тогда?

— На завод идите работать! — строго сказал мальчик, взял Орлика за крыло и потащил за собой. Следом, волей-неволей, поплелись и мы.

Мальчика звали Славой. Он так сказал, когда мы шли по улице. И еще признался, что ужасно животных любит, особенно — птиц. А пингвинов раньше видел только в зоопарке.

Кащей, если честно, вел себя очень прилично. Как дрессированное животное, а не как заколдованный человек. Крякал, махал крылышками, один раз попытался стащить с лотка банан. Подтверждал слова Кубатая.

— А этих... железненьких... — ненатурально хихикнул Кубатай. — Тоже любишь?

— Страх-птичек? А че их любить-то? Они неживые. Они роботы! — засмеялся мальчик.

— А откуда они взялись? — осторожно спросил Холмс.

— Ну, когда диктатор Стас вернулся из Шамбалы и увидел, что все везде плохо, то он сказал волшебное слово... — с воодушевлением начал рассказывать мальчик. И вот что мы узнали...

Стас объявился полтора месяца назад. Первым делом он пробрался на телевидение — явно благодаря волшебству. Влез в прямой эфир во время передачи «Час пик» и объявил, что он — вечно молодой и могучий колдун из африканской страны Шамбала, явился, чтобы помочь всему миру. (Подводило его все-таки образование, про Шамбалу-то он что-то слышал, а вот где она находится — не знал.) Ведущий попытался выгнать странного мальчика из студии, да куда там... Стас пробурчал какое-то заклинание, и, откуда не возьмись, появилась стая железных птиц (Стас их потом прозвал страх-птичками). Ударами тока они разогнали охранников и выступающих, техников усадили на места, и Стас свое выступление продолжил. Объявил на всю страну, что жизнь теперь будет славная — малина, а не жизнь. Что президента, парламент, и прочих дармоедов он в отпуск отправляет. А править будет сам... ну и все остальные дети старше семи, но младше двенадцати лет. Потому что они самые добрые, умные и честные. Об этом во всех книжках, мол, написано. Детей теперь никто обижать права не имеет, потому что страх-птички будут за этим следить и виновных наказывать. А взрослые пусть не волнуются — как жили, так и будут жить. Стас им все разрешает, кроме одного — управлять.