Сергей Лукьяненко: Царь, царевич, король, королевич...

Отстранив Мак-Смоллета, вперед вышел Кубату. Подтянул кальсоны, улыбнулся мне, дружески протянул Холмсу руку, ничуть не смутился, что тот ее не пожал, и произнес:

— Господа! Прежде чем произойдет то, что, увы, произойдет, позвольте сказать несколько слов.

Покосившись на его саблю и кинжал негра, Лестрейд кивнул.

— Во-первых, подрыва экономики не было. Дешевое золото могло пойти Британии только на пользу. Во-вторых, границ мы не пересекали, так что о контрабанде речь тоже не идет. В-третьих, мы те, за кого себя выдаем...

— Вы не генерал!

— Генерал. Правда не английской армии, но...

— Шпионы! — Лестрейд радостно посмотрел на Холмса. — Я был прав! Как тебя зовут на самом деле? Джон? Фриц?

— В-четвертых, что самое главное, — продолжал генерал-шпион, — мы прибыли к вам частным образом, надеясь на помощь мистера Холмса, гениального детектива, в спасении детей...

Не стоило Кубату называть Холмса гением при Лестрейде! Ох, не стоило!

— Взять их, ребятки! — завопил сыщик и бросился на Мак-Смоллета, справедливо определив его как самого безопасного противника.

И тут — началось!.. Я вместе с одним из полицейских попробовал задержать негра, чей кинжал внушал нам резонное опасение. Однако негр к оружию не прибег. С криком: «Размахнись плечо!» он отвесил вначале полицейскому, а потом и мне по чудовищной затрещине. Отлетая в угол, я успел еще заметить, как Кубату саблей выбил дубинку у второго «бобби»... А Холмс невозмутимо раскуривал трубку. Потом милосердный обморок скрыл от меня развязку побоища....

— Ватсон, милый, очнитесь... — тормошил меня Холмс. Я открыл глаза и спросил:

— Мы победили?

— Ну что вы как маленький — победили, проиграли, — недовольно ответил Холмс. — Ничья.

Ничья заключалась в том, что полицейские со стенаниями потирали ушибы и шишки, Лестрейд сидел в кресле, и улыбающийся Мак-Смоллет прикладывал ему ко лбу холодный компресс. Иванду вновь точил кинжал. У Кубату и Холмса под глазами появились симметричные синяки.

— Вы неплохо знаете джиу-джитсу, — сообщил Холмс Кубату, приведя меня в чувство.

— Работа такая, — скромно ответил лже-генерал.

— Все равно я вас арестую, — со слезами в голосе сказал Лестрейд. — Все равно! Возьму подмогу и арестую... Ой, моя голова...

— Голова — кость, что с ней сделается, — утешительно сказал ему Мак-Смоллет. — Вот я сколько раз головой бился — никаких изменений в самочувствии не наблюдалось!

— Выслушайте меня, джентльмены, — вновь предложил Кубату. — А потом... потом делайте так, как подскажет вам совесть.

— Говорите, — предложил Холмс.

— Начнем с того, что я солгал. Но лишь потому, что правда чудовищнее и удивительнее лжи. Дело в том, что мы трое родились в две тысячи пятисотом году от Рождества Христова. Ну, приблизительно.

— Хе-хе, — сказал Лестрейд. А я подумал, что страх перед арестом замечательно стимулирует человеческую фантазию.

— Выслушайте меня, а потом делайте выводы, — поморщившись предложил Кубату. И вот что он рассказал...

По словам генерала-шпиона через шестьсот лет вся наша Земля объединилась в единое государство. Кубату был генералом всепланетной армии, которая защищала Землю от злых венерианцев. Мак-Смоллет и Иванду являлись его подчиненными. Но и в двадцать пятом веке встречались злодеи! Один из них, гениальный, но преступный ум, похитил двух ребятишек и спрятал их самым тщательным образом, причем как подозревал Кубату — в прошлом. Веке так в двадцатом, или в двадцать втором... Не в силах найти детей сами, Кубату и его друзья решили обратиться к лучшему сыщику всех времен и народов — Шерлоку Холмсу. С помощью чудесной машины, позволяющей передвигаться во времени, они прибыли в Лондон начала двадцатого века. Но поскольку боялись, что он им не поверит, придумали затейливую историю об индийском маге и археологе с двумя детьми...

Мое писательское самолюбие было несколько задето фантазией Кубату. Я, конечно, отдавал должное новомодным сочинениям, вроде недавно вышедшей «Машины времени» молодого писателя Герберта Уэлса. Но построить на этой забавной гипотезе такую чудовищную ложь... Иронически улыбнувшись, я покачал головой. Лестрейд стонущим голосом хихикнул и жестом попросил Мак-Смоллета сменить ему повязку. Лишь Холмс сохранял серьезный вид. О, мой гениальный друг умел притворяться!