Здесь присутствовала тот же метод атаки, хотя были небольшие отличия. Похоже, здесь находился Барровилл. Он действовал даже быстрее, чем я опасался. Удерживая все свои ментальные щиты, я ускорил шаг. Достигнув четвертого этажа, я услышал звуки, о которых упоминал добродушный торчок.
Это был секс. Громкий и в больших количествах секс.
Я бросил пиццу и вытащил жезл. Мне хватило пяти секунд, чтобы понять, что происходит. Барровилл, по моим предположениям, ментально давил на Конни, вынуждать её продолжать кормиться, хотя она сама уже давно остановилась бы. Он хотел, чтобы она убила Ирвина, как хороший маленький вампирчик, а излишки растекались по всему зданию.
Не так уж и много требуется, чтобы ребятишки из колледжа увлеклись сексом, но в данный момент они буквально сорвались с цепи. Посмотрев вдоль всех четырёх коридоров, я увидел открытые двери. Парочки и… ну, мягко говоря, группы ребятишек совокуплялись, некоторые прямо в коридоре. Вообразите себе акт дикой похоти. Это происходило, по крайней мере, в двух из четырёх коридоров.
Я завернул в коридор Ирвина, направляя свою волю в жезл, понимаю, звучит это как фрейдистская ирония. Резные руны вдоль всей длины начали сиять серебряным и алым светом от силы, направляемой в него. Вампир Белой Коллегии практически котёнок по сравнению с некоторыми другими существами на планете, но однажды я видел, как один из них закрутил две стальных гантели по пятьдесят фунтов вокруг друг друга, чтобы донести свою мысль. У меня было не так много времени, чтобы наброситься на Барровилла в этих узких комнатушках, лучшим шансом на успех было бы долбануть его сразу, как увижу.
Я, как можно тише, на цыпочках, обошёл пару парочек, наверняка нарушавших какой-нибудь внутренний устав. Затем с разбега, ударив ногой в дверь, ворвался в комнату Ирвина.
Внутри, похоже, прошёлся маленький ураган. Книги, одежда, постельное белье, обычные для общежития вещи валялись повсюду. Опрокинутый стул лежал возле небольшого студенческого стола. Ноутбук стоял на боку, с синим «экраном смерти» на мониторе. Кровать свалилась на одну сторону, у неё, кажется, подломились две ножки.
Конни и Ирвин находились там, мутный туман вожделения расходился от наивного суккуба вторичным эмоциональным циклоном. Мне едва удалось его избежать. Ирвин зажал её в углу. Его мышцы натянули кожу, а дыхания было хриплое, ему с трудом приходилось ловить ртом воздух, но своих движений он не прекращал.
Он не был нежен, но Конни, по всей видимости, не возражала. Её глаза приобрели серебристый оттенок, серебристого металлика, они, словно сделанные из хрома, отражали пространство вокруг неё, как крошечные кривые зеркала. Она вонзила пальцы по второй сустав в гипсокартон стены с обеих сторон от себя для опоры, а её тело напряжённо изгибалось в такт его движениям. Они были в полном исступлении от происходящего.
А я не занимался сексом дольше вечности.
— Ирвин! — закричал я.
Плохо дело, он не обратил на меня внимания.
— Конни!
Она тоже и ухом не повела.
Я не мог позволить… э-э, процессу продолжаться. У меня понятия не было, сколько ещё это могло длиться, и какой вред мог быть нанесён Ирвину, но было бы глупо ничего не предпринять в надежде на счастливый исход. Пока я пытался сообразить, как их разнять прежде, чем кое-кто не ослеп, раздался скрип открывающейся двери за моей спиной. От зрелища, звука и тумана, оказывающего психическое воздействие, мои умственные процессы работали с далеко не максимальной интенсивностью. Я не воспринимал звук за угрозу, пока Барровилл не приложился мне по затылку чем-то, по твёрдости похожим на бильярдный шар.
Я потерял сознание до падения на пол.
* * *
Когда я очнулся, боль в моей голове превышала по размеру снежного человека, а в запястьях и лодыжках была просто убийственной. Шестеро головорезов Барровилла, в буквальном смысле, стояли на коленях, прямо на мне, не давая двигаться. Каждым прижимал по ножу к основным артериям.
И вдобавок, мои штаны словно уменьшились на несколько размеров.
Я по-прежнему находился в комнате Ирвина, но ситуация изменились. Ирвин лежал на полу спиной вниз, а Конни оседлала его. Её черты лица неуловимо изменились. Кожа, казалось, пылала с бледным светом. Глаза превратились в пустые белые сферы. Скулы стали резко выраженными, а волосы мокрые от пота растрепались дикой гривой, которая липла к щекам и приоткрытым губам. Она двигалась, как при замедленной съёмке, её ногти впились в грудь Ирвина.
Читать дальше