Борис Штерн: Загадки Черного моря

«Нет уж! Бутылки я сдал, а с аквалангом не полезу», — подумал корреспондент.

— Хорошие стихи, — похвалил он. — А все ваши переживания мне психологически ясны. Многие ветераны едут за тридевять земель, чтобы взглянуть на свои памятные места. А вас всю жизнь тянет к погибшему кораблю. Он для вас как живое существо… вот и чудится всякое.

— Психологически… — усмехнулся Крюков. — Спасибо, объяснил. Это ты в свой очерк вставь.

«Чудной человек, — оцепенело подумал корреспондент. — Как о таком писать? « Леска у него на пальце дернулась — кто-то в глубине поймался. Корреспондент торопясь выбрал леску. На крючке болтался маленький серый бычок.

— Смотрите, какой глупый бычок… Проплывал мимо крючка и зацепился плавником.

Федор Иванович взглянул на бычка и опять уткнулся в бинокль. Бычок наконец опомнился, задрыгался на крючке и сделал страшный вид.

— Ну, что с тобой делать? — спросил корреспондент.

— Отпусти меня лучше в море, — прошептал бычок. — Я исполню любое твое желание.

Или корреспонденту послышалось?

— Что? — переспросил он.

— Отпусти домой… — прошептал бычок, еле дыша.

Корреспондент мотнул головой, хотел окликнуть Федора Ивановича, но передумал. Вот мерзость, что за денек выдался? Уже и бычки заговорили! Он освободил бычка и со злостью швырнул его в воду.

Бычок успел сказать: — Задумай желание! — и исчез в Черном море под затонувшим кораблем.

«Хочу, чтобы мой роман печатался весь год с продолжениями в „Молодом черноморце“, — задумал корреспондент и почувствовал себя окончательным дураком.

— Возвращаемся, — объявил Крюков и спрятал бинокль. — Жаль. И сегодня не появилось.

— Что не появилось?

— В этом месте что-то должно появиться. То, что меня на берег выбросило.

«Почудилось или не почудилось?» — соображал корреспондент, гребя к берегу.

В будке их с нетерпением поджидал лодочник:

— Не нашел? Ладно, не унывай. Прошу к столу.

Но корреспондент вдруг заспешил и не остался завтракать.

— Это Нордост на мне эксперименты ставит, — объяснил Федор Иванович, когда корреспондент удалился. — Засылает пацанов вроде этого и проверяет — поймут они меня или нет. А потом отдает мне же очерки на проверку — как я подплываю к погибшему кораблю с описанием морского пейзажа. Ни одного не напечатал я добро не даю . Чайники, ничего не понимают. Но этот вроде ничего… бутылки сдал. Может, что-то получится, а?

— Ладно, не унывай.

«Почудилось или не почудилось?» — навязчиво думалось корреспонденту по дороге в редакцию. Если Нордост возьмет роман — значит бычок волшебный!

Он вошел в отдел культуры, ожидая чуда.

— Вот что, — сердито сказал Нордост и бросил кипятильник в пив-ную кружку. — Я всю ночь не спал, читал твой роман. Я с этим десантом высаживался… но не с феодосийским, а с керченским. И до сих пор даже на рассказ не собрался… боюсь. А ты тут наплел, как мы немцев телепатией били. Иди, друг, иди. Учись. Читай «Цу-симу», это полезно. Вот твой роман, приходи через десять лет, может, я еще жив буду.

— Ничего, — пробормотал корреспондент. — Я еще над ним поработаю.

— Давай, — согласился Нордост и придвинул к себе воспоминания о Вере Холодной.

«Почудилось или не почудилось? — проклинал себя корреспондент. — Дурак! При чем тут романы, газеты и очерки о хороших людях?! Завтра же… с сетью… с аквалангом… Не то надо было просить!»

Черное море — оно в самом деле с загадками.