Юлия Набокова: Требуется волшебница. (Трилогия)

– Знаешь, о чем я жалею? О том, что больше никогда не увижу Варфоломея. Я уже успела по нему соскучиться.

В темноте между стен сверкнули два зеленых глаза, и мне под ноги прыгнул абсолютно черный котенок. Задрал голову, тоненько мяукнул. Я взяла малыша на руки и задумчиво произнесла:

– А он ведь может быть сыном Варфоломея.

– Учитывая его любвеобильность, я этому ничуть не удивлюсь, – усмехнулся Ив.

– Учитывая его любвеобильность, я удивлюсь, если он не приходится ему хотя бы дальним родственником, – почесывая котенку пузико, сказала я. Котенок зажмурился и заурчал.

Я взяла Ива за другую руку и потянула в темный проем между стенами.

– Подожди, ты хочешь взять его с собой? – замешкался Ив.

– Надеюсь, не существует никаких запретов на перемещение котов между мирами?

– Нет, – признал Ив, ступая за мной, и ворчливо добавил: – Но только потому, что раньше никому в голову не приходило этого делать.

– Что ж, мне не привыкать. Ты идешь?

– Да иду я, иду!

– Ив, – я в нерешительности остановилась. – А что же теперь будет… там?

– Откуда мне знать! Я о твоем мире знаю только по твоим рассказам.

– С миром как-нибудь разберемся, – перебила я. – С пропиской, конечно, будет сложнее, но что-нибудь придумаем. Да я не об этом совсем! Как я буду жить там теперь, когда стала волшебницей?

– Ты всегда была ею. – Рыцарь сверкнул белозубой улыбкой. – Только до недавних пор не подозревала об этом.

– Ты ведь будешь рядом?

– Всегда. – Его рука сжала мою, а потом голос сорвался. – Ты это видишь? – охрипшим голосом произнес он, глядя за мое плечо.

Я обернулась и в нескольких шагах увидела портал, в котором проносились автомобили и спешили по своим делам люди.

– Конечно, вижу. – Я улыбнулась. – Привыкай, это Москва.

…Агаша, сунув голову в простенок, видела, как шагнули на свет белобрысая и ее жених. Уши заложило от гула, казалось, непрестанно выло какое-то невиданное чудовище, а в нос забился едкий дым, от которого Агаша расчихалась. И все же страсть как было любопытно, что за забаву выкинула на этот раз белобрысая, и Агаша, отважно зажав нос, юркнула в промежуток между домами. В шаге от выхода на улицу Агаша в ошеломлении остановилась. Перед ее глазами замелькали проходившие мимо бесстыжие простоволосые девицы в сарафанах, которые даже коленей не закрывали, и безбородые мужчины, похожие на женщин. Где это видано! Надо срочно разузнать, что тут творится! Полная решимости, Агаша собралась сделать последний шаг, отделяющий ее от чудных людей, но тут едкий дым вновь защекотал ноздри, девочка оглушительно чихнула и уперлась носом в тупик.

Потоптавшись перед невесть откуда взявшимся бревном, преграждавшим выход на ту сторону, Агаша развернулась и зашагала обратно. Завтра она вернется сюда со Степашкой и сделает такой же подпил, как в заборе царского терема. А сейчас надо торопиться, пока Степка не слопал все пряники.

P. S.

– Это твой замок? – В голосе Ива звучало неподдельное восхищение.

Задрав голову, он с любопытством разглядывал кирпичную двенадцатиэтажку с торчащими с балконов спутниковыми тарелками.

Тут из окна третьего этажа высунулась крикливая тетя Тома и заорала на весь двор:

– Гришка, козел ты безрогий, а ну бросай свое домино и живо дуй в магазин!

– Иду-иду, Томочка! – донеслось со столика, за которым сидела мужская компания.

– А чей-то он у тебя безрогий? – хохотнула поливающая цветы за окном Настасья Павловна, живущая этажом ниже.

– Я своему Гришке верная жена, – с гордостью отвечала Тамара, любовно разглаживая сушившиеся за окном семейные трусы супруга, и, заметив меня, заорала: – Привет, Янка! Слушай, пни там моего Гришку, чтобы за хлебом шел.

– Да иду я, иду! – донесся страдальческий стон Григория.

– Однако твои слуги весьма невоспитанные, – заметил Ив, входя в подъезд.

– Слуги? – хмыкнула я, вызывая лифт. – Э нет. Это совладельцы замка.

– Они все – твои родственники? – пораженно спросил рыцарь.

– Можно сказать и так. И прошу, будь с ними поласковей.

Ив так оторопел от этих известий, что даже поездку в лифте воспринял как нечто само собой разумеющееся.

Двери лифта раскрылись, явив нашему взору соседку Клавдию Семеновну и заставив меня заново пережить самое трудное испытание в подводном мире, когда я боролась со своими страхами. Олицетворением одного из них – осуждения окружающих – и являлась желчная сплетница Клавдия Семеновна.