Елена Хотулева: Птица печали и радости

И от всех этих мыслей, от шерстяного пледа, приятно согревшего подстывшие перья, от утоленного сочным хлебом голода Ирине захотелось петь. Она наклонила голову набок и, чуть закрыв глаза, запела неведомую песнь восторга. Но не птицей Сирин стала она для себя и для Ильи Николаевича. Для них обоих она была Алконостом — чудесной птицей славянского рая, с голосом сладким, как сама любовь. Она пела эту песнь любви, и от счастья они оба забыли обо всем на свете кроме друг друга, а на улице, как и положено, стих ветер, и еще семь дней подряд стояла теплая погода, не омраченная ни единым дуновением.

Потом было еще много разных дней, солнце сменяло тучи, дождь приходил на смену палящему зною, а время тихо стекало в сосуд прошлого. Миновало лето.

В один из теплых осенних вечеров Ирина, положив ногу на ногу и откинувшись на спинку стула, сидела в небольшом кафе со своим приехавшим из заграницы братом Игорем и рассказывала ему историю того весеннего дня, когда ей посчастливилось перелететь из одной судьбы в другую, оставив прежний мир задыхаться под тяжестью неизвестности.

— …а на утро я встала уже нормальной женщиной, без хвоста и перьев… — смеясь говорила она, — Сергею я не звонила, но ему все рассказала мама, которая, кстати, ничего не знает о моем чудесном превращении.

Игорь молча слушал, пытаясь понять, насколько сильно разыгралась фантазия его младшей сестры и где найти тонкую грань между правдой и вымыслом. Но любопытство скоро взяло верх над желанием молчать, и он спросил:

— И когда же ты познакомишь меня со своим сказочным героем-орнитологом?

— Пойдем, он, наверное, уже вернулся, — ответила Ирина и, легко встав со стула, зашагала к выходу.

Через полчаса они уже были в квартире Кучкина на десятом этаже университета, и Игорь обменивался рукопожатием с улыбающимся Ильей Николаевичем.

В орнитологическом раю за эти несколько месяцев многое изменилось. И хотя по углам по-прежнему стояли пыльные птичьи чучела, а на окнах висели все те же ветхие зеленые занавески, это уже не была квартира одинокого холостяка-ученого. В том, как были расставлены на полках книги, как лежали диванные подушки с вышитыми павлиньими перьями, и даже в том, как свисала со стола бежевая скатерть с длинными белыми кистями, чувствовалось незримое присутствие любви. Она была растворена в воздухе, плавала под высокими потолками, отражалась в помутневших от долгой жизни зеркалах. Любовь здесь была повсюду.

И Игорь, зашедший сюда из принципиально иной жизни, не мог не понять, как счастлива его сестра в этом, быть может, чуть придуманном и оторванном от реальности мире. Он решил — самое лучшее, что он может сделать, это оставить Ирину и Кучкина наслаждаться обществом друг друга и не ворошить весьма странное недавнее прошлое. Но его приземленное любопытство победило. И когда Игорь остался наедине с Ильей Николаевичем, он все же решился задать этот, неимоверно волнующий его вопрос:

— Скажите, а в тот вечер…

Но договорить Игорь не смог, так как его прервал неожиданный смех Кучкина, который весело сказал:

— О, только не спрашивайте меня, действительно ли Ирина прилетела ко мне в образе птицы, я все равно не скажу. Это наша большая семейная тайна.

Через несколько дней Игорь улетал обратно в дальние страны. Он не любил, когда его кто-нибудь провожал, да и время было слишком позднее. С хорошим чувством, как от прикосновения к чему-то прекрасно-невозможному, он оставлял сестру жить в этой так и не раскрытой жизни-загадке.

Самолет оторвался от земли, и Москва осталась в туманной глубине воздушного моря. Сквозь клочья облаков угадывались огни ночного города. «Где-то там внизу университет, — подумал Игорь, улыбнувшись. — Сестра, возможно, уже спит».

Но если бы над городом было чуть меньше облаков… Нет, если бы самолет мог лететь намного ниже, и Игорь, поравнявшись со знакомыми окнами, успел заглянуть в просвет между зелеными шторами, то он увидел бы странную картину.

На потертом диване, среди подушек в павлиньих перьях, сидел бородатый мужчина. А напротив него в кресле, накрытом колючим шерстяным пледом, расположилась женщина сказочной неземной красоты, с переливающимися черно-зелеными крыльями и пышным хвостом. Каждый вечер она пела великую песнь бессмертной любви, прославляя смелость поиска истинных чувств в бескрайнем океане подделок.