Александр Варго - Двое в лодке (сборник)

– Хорошо, – согласилась она. – Ключи от лаборатории верните.

«Да, лаборатория. Там тоже не помешало бы прибраться».

– Закончится день, оставлю на посту медсестры.

Серафима так хлопнула дверью, что косяк гудел еще секунд десять.

«А как ты хотела, душечка? Прянички закончились».

Доктор собрал кое-какие бумаги, ставшие теперь ненужными, и вышел с ними в коридор. Он хотел поручить Вестовому сжечь их во дворе, так как не хотел выбрасывать в ведро. Это были черновые заметки о его изысканиях.

Там еще оставалось много вопросов. Один только механизм считывания чужого ДНК чего стоит. Каким образом бактерии заставляют питательные вещества поступать к поврежденным участкам организма? Как они «понимают», на какой стадии находится процесс восстановления, передают друг другу мегабайты информации?

Дверь в камеру к Коленьке Рыжову была открыта. Доктор подошел к ней да так и застыл на пороге.

Мать с хромоногой дочерью пытались беседовать с пациентом, прикрученным к кровати. Лиза сидела, а Серафима стояла рядом с ней и держалась за металлическую спинку стула, дабы не рухнуть от позитивных перемен, произошедших с юношей. Он ведь был безнадежен.

– Ты помнишь, когда родился? – допытывалась Лиза, с не меньшим удивлением, чем мать, разглядывая этого человечка.

– Да. – Николай выглядел оптимистичным и бодрым. – Я помню все. Каждый день. Ремни, пожалуйста. Они давят. Зачем меня привязали?

– Мама!.. – Дочь посмотрела на мать и тут же увидела Иртышного, но полностью проигнорировала его. – Ты видишь, он выздоровел. – В ее голосе плясали умоляющие и оптимистичные нотки. – Я снова смогу нормально ходить! Мама, я буду танцевать!

Карпатова не была настроена столь оптимистично.

– Коля, я уберу ремень с твоей головы, но сперва покажи мне свои зубы, пожалуйста.

– Кушать. Ужин, да? – Он попытался улыбнуться, и у него это получилось.

Карпатова не увидела ничего необычного и потянулась к ремню.

– Он может кусаться, – предупредил Иртышный.

Карпатова повернулась к нему и заявила:

– Вы больше здесь не работаете!

Психиатр не обратил внимания на ее выпад и спросил пациента:

– Как зрение?

– Я спал. Оно вернулось. Я вижу.

«Оживились клетки, умершие после аварии. Речевая функция полностью восстановилась. Логическая цепь рвется, но ее можно проследить. Он адекватен».

– Вот видишь! – воскликнула Лиза и стала отстегивать ремень, удерживающий голову Николая.

Как только фиксатор был удален, девчонка без всякого страха взяла с тумбочки подушку, взбила ее и подложила под голову Рыжова.

– Спасибо, лучше. В туалет. Пить хочется, есть, – снова сообщил Коленька свои желания всей честной компании. – Если ремни, как я поем? Снова шланг?

«Он помнит все. В том числе и дни, проведенные в больнице. Да, это не самые лучшие воспоминания», – подумал доктор, продолжая стоять у двери.

Лиза сидела около сынка богатых родителей, исхудавшего за месяцы, проведенные в клинике, и не могла насмотреться на него. Она никогда раньше не видела Николая осмысленным, настоящим, реальным. Он казался ей умным и мужественным. Этот парень перенес столько страданий! Он настоящий герой.

Лиза не забывала хвалить и себя за то, что рискнула вколоть ему вещество, буквально воскресившее его, вернувшее с того света. Она ведь молодец, помогла ему и другим людям. Придет время, и она обретет новое тело! Интересно, как там Петр? В своем ли он уме? Надо переговорить с ним, а то он разболтает матери об их свиданиях.

Лиза снова кое-как привстала и заботливо стала поправлять дальний конец подушки. При этом она невольно вытянула руку над лицом Коленьки.

Дистрофик схватил ее стремительно, резко, с нечеловеческой животной быстротой! Его зубы вонзились в нежную белую кожу чуть ниже левого локтя.

Бедняжка вскрикнула от неожиданности и попыталась вырваться. Сделать это ей не удалось, и волна дикой невыносимой боли накрыла ее.

Карпатова вскрикнула, но не растерялась и влепила дистрофику пощечину.

Он лишь сильнее сжал челюсти, от чего Лиза заорала как дикое несчастное животное, схваченное хищником.

Иртышный сорвался с места, а в ушах его уже стоял хруст дробящейся кости. Бедная девочка истошно вопила, мать лупила сумасшедшего.

Тот, не закрывая глаз, продолжал работать челюстями и вращал головой из стороны в сторону, уклоняясь от неточных и слабых ударов матери.

Иртышный не имел ничего под рукой. Он вскочил на койку, согнул колено и въехал озверевшему мутанту точно в пах.