Лафкадио Хирн - «Мальчик, который рисовал кошек» и другие истории о вещах странных и примечательных

Личное поведение слабого пола определялось некоторыми примечательными правилами, каких не было ни в одном письменном своде законов. Крестьянская девушка до замужества пользовалась гораздо большей свободой, чем допускалось городским девушкам. Она могла иметь возлюбленного, не скрывая этого; и если только ее родители решительно не возражали, это никогда не ставилось ей в упрек: это считалось священнейшим союзом – честным, во всяком случае, в отношении намерений. Но, сделав однажды свой выбор, девушка считалась обязанной держаться этого выбора. И если становилось известно, что она втайне встречается с другим поклонником, селяне раздевали ее донага, дозволяя ей только пальмовый лист сюроха вместо передника, и с насмешками проводили ее по каждой улице и аллее своего села. Во время такого публичного посрамления их дочери родители девушки даже не смели показываться никому на глаза; считалось, что они разделяют ее позор, и они должны были оставаться в своем доме, со всеми ставнями, плотно закрытыми. После этого девушка приговаривалась к пятилетнему изгнанию. Но по истечении этого срока она считалась искупившей свою вину и могла вернуться домой в полной уверенности, что не будет подвергаться дальнейшим порицаниям.

Обязанность взаимопомощи во время бедствия или возникшей опасности была наиважнейшей из всех общинных обязанностей. При пожаре – особенно; от каждого требовалось незамедлительно, не жалея никаких сил, прийти на помощь. Даже дети не освобождались от этой повинности. В больших и малых городах, разумеется, дело обстояло иным образом; но в любой деревушке в далекой глубинке всеобщий долг был предельно ясен и прост, и пренебрежение им посчиталось бы непростительным.

Любопытно и то обстоятельство, что эта обязанность взаимопомощи распространялась также и на вопросы религии: от каждого ожидалось, что он будет призывать богов на помощь хворому или несчастливцу, когда бы от него это ни потребовалось. К примеру, деревня могла получить распоряжение совершить сэндо-майри [141] Совершить сэндо-майри означает тысячу раз посетить какой-то храм и тысячу раз повторить мольбы, обращенные к его божеству. Но считается необходимым и достаточным лишь пройти от ворот, или тории, храмового двора до места вознесения молитвы и обратно тысячу раз, каждый раз повторяя такую мольбу; и эта обязанность может быть распределена между любым числом людей; если сто человек посетят храм по десять раз, например, это будет столь же действенно, как тысяча посещений каким-то одним человеком. (Примеч. авт.) ради кого-то, пораженного тяжелым недугом. В подобных случаях куми-тё (каждый куми-тё отвечал за поведение пяти и более семейств) бежал от дома к дому, выкрикивая: «Такой-то и такой-то очень болен: будьте добры все поспешить совершить сэндо-майри!» После чего, как бы кто ни был занят в это время, ожидалось, что каждая живая душа поселения сразу же поспешит в храм, внимательно глядя себе под ноги, дабы не оступиться и не упасть по дороге, ибо стоило хоть кому-то хотя бы раз оступиться во время совершения сэндо-майри, по общему убеждению, это значило несчастный исход для больного…

А сейчас поведем речь о Хамагути.

С незапамятных времен на побережье Японии накатывались, через неравные промежутки времени, измеряемые столетиями, огромные приливные волны – приливные волны, вызванные землетрясениями или подводной вулканической деятельностью. Эти ужасные внезапные воздымания моря называются у японцев цунами. Последнее такое случилось вечером 17 июня 1896 года, когда волна протяженностью примерно в двести миль обрушилась на северо-восточные провинции Мияги, Иватэ и Аомори, обращая в руины десятки городов и деревень, опустошая целые районы и унеся около тридцати тысяч человеческих жизней. Рассказ о Хамагути Гохэе – это рассказ о подобном же бедствии, случившемся задолго до эры Мэйдзи на другой части побережья Японии.

Он был уже стариком, когда произошло это событие, сделавшее его знаменитым. Он был самым влиятельным жителем своей деревни, уже много лет был ее мураосом, или старостой, и его любили не менее, чем уважали. Люди обычно называли его Одзисан , что значит «дедушка», но, поскольку он был самым состоятельным членом общины, его иногда официально называли тёдзя . Он имел обыкновение давать советы мелким земледельцам в наилучших их интересах, решал споры, при необходимости ссужал их деньгами и сбывал за них урожай риса на самых выгодных условиях, какие были возможны.