Дэн Поблоки - Тебе не спрятаться [litres]

– А я все время боюсь, – сказала Азуми.

– Ох, ну разумеется, у вас есть надежда! Почему бы еще ты пошла в коридор вслед за розовой лентой, Азуми? Почему ты звала меня по имени? Надежда – это топливо, которое поддерживает в нас… поддерживает в вас … жизнь, – Морико резко втянула воздух. – Но вот что забавно – за надежду всегда нужно платить. Беспокойством. Страхом. Тревогой. Если нечто дарит вам надежду, оно тут же обретает над вами власть. Надежда и страх связаны так же крепко, как нити, которые… которые соединяют проклятые места.

От нахлынувшей слабости у Дэша помутилось в глазах. Руки у него снова затряслись, а левая лодыжка болела так, будто по ней то и дело били тяжелым молотком.

– И что тогда нам делать? Как нам выбраться отсюда?

Морико посмотрела ему в глаза:

– Сейчас вы должны привести сюда остальных. И тогда мы все углубимся в лес. Это единственный выход отсюда.

Дэш сел прямее, чувствуя, как по телу разливается тепло. И вдруг он вспомнил о самом главном. Дилан. Во рту у него пересохло, ему с трудом удалось произнести следующую фразу:

– Но мой брат в беде.

– В каком смысле? – спросила Азуми.

– В такой же беде, как и… Морико, – сказал он голосом, почти неотличимым от шепота. Азуми непонимающе уставилась на него. – Он… ну… Он привидение.

Азуми раскрыла рот от удивления, а Морико медленно выдохнула, как будто давно это подозревала.

– Иди и найди его. Найди всех остальных, – сказала Морико, встав и выглянув на тропинку. – Я расскажу Дилану все, что ему следует знать.

– Ты можешь помочь ему? – спросил Дэш, думая о винтовой лестнице и о смехе, который донесся из-под нее. – Ты поможешь ему снова… стать нормальным?

– Я была бы чудовищем, если бы бросила его, – сказала Морико со странной улыбкой. Она подняла с земли длинную прочную палку, проверила ее и протянула Дэшу: – Держи костыль.

Она снова выглянула на тропинку, затем махнула Дэшу и Азуми, чтобы они шли за ней обратно к двери.

– Там заперто, – предупредил Дэш.

Но Морико коснулась ручки, и та повернулась.

– Честное слово, дверь была заперта, – прошептал Дэш, хромая к ней и морщась при каждом шаге.

– Доверься своим чувствам, – сказала Морико сестре, – и ты найдешь своих друзей. А когда найдешь, приведи их сюда.

– Пойдем с нами! – Азуми обняла Морико за шею. – Я только что нашла тебя! Я не могу так скоро опять тебя оставить!

Морико покачала головой и потрепала Азуми по плечу:

– Я бы пошла с вами, если бы могла. Мы расстаемся ненадолго. Я обещаю.

Сзади, на тропинке, зашелестела листва. Протяжный звук раздался из толщи изумрудных теней. Азуми широко распахнула глаза, а Морико схватила ее за плечи и толкнула в объятия Дэша.

ТРИКСТЕР ЗНАЕТ: все ждут, когда он сделает следующий шаг.

В окружающей темноте чувствуется какое-то движение. Ассистенты суетятся, чтобы подготовить все к следующей съемке. Никто не пытается заговорить с ним. Дел уже объяснил, что он должен оставаться в образе. По словам Дела, трюк, который Трикстер провернул, когда сидел под винтовой лестницей, очень понравился режиссеру. По мнению самого Трикстера, единственный минус этой сцены – падение Дэша, он явно переигрывает.

Как всегда, Трикстер опасается, что в конечном итоге брат-близнец затмит его.

Из темноты доносится запах свежеиспеченного хлеба и вкусных блюд, обжаренных со специями. Кто-то готовит ужин для всей команды. У Трикстера текут слюнки. До этой минуты он и не подозревал, что так проголодался. Он оборачивается и видит, что накрытый стол стоит совсем близко. Он прислушивается к звуку приближающихся шагов – это знак, что он должен занять свое место. А теперь в коридоре тишина.

Он хватает горсть шоколадного печенья и пытается приподнять маску клоуна, чтобы запихнуть ее в рот.

«НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!» – вопит голос у него в голове. Глазницы обжигает болью. Она не утихает, пока Трикстер не бросает печенье. А потом вдруг прекращается, исчезает, как будто ее никогда и не было.

«Поем позже , – думает он про себя, его трясет. – После следующего эпизода будет большой перерыв. Я найду Дэша и остальных и узнаю, что веселого у них приключилось в Ларкспуре за это время».

«Но этого нельзя делать , – снова говорит тихий голос у него в голове. – Ты должен оставаться в образе. Ты всегда должен быть в образе».

Этот голос, запрещающий все, что только можно, уже порядком надоел Трикстеру. Он открывает рот, чтобы поспорить, но в тот же миг голова разрывается от пронзительной боли, которую он чувствует каждый раз, когда пытается снять маску. Он резко закрывает рот.