Александр Ладожский: Подневольный дьявола

– Ты говорила, что он встречался с французами. Он что, дипломат?

– Нет, он бизнесмен. У него по Москве целая сеть всяких магазинов. Есть какой-то заводик, и даже свой банк.

– Всё понятно, – рассмеялся Олег. – Ему уже, наверное, под шестьдесят, поэтому он и дарит цветы, потому что другого ничего уже не может. Эх, Анька-Анька, жаль мне тебя.

– Дурак, и не лечишься. – Сказала Аня. – Ему ещё и тридцати-то нет. Пошла бы я со стариком? Думай, что говоришь-то.

– Такой молодой, а уже всё имеет? Магазины, завод, банк. Значит, бандюга какой-нибудь.

– Ох, и любишь же ты всё приукрасить. Просто у него всё сложилось удачно и немного повезло. И всё.

– По-любому без криминала не обошлось.

– Вот что у тебя за привычка: портить людям настроение? Не хочу тебя больше слушать! – она встала с дивана и зашла к себе в комнату. Сняла халат, надела ночную рубашку и легла в кровать. Укрылась одеялом и закрыла глаза. Олег постучал в дверь.

– Ань, можно войти?

– Зачем?

– Ань, ну пожалуйста.

– Ну, заходи.

Олег зашёл и сел рядом с сестрой.

– Ань, ну прости меня, я не хотел тебя обижать. Я, наоборот, очень рад за тебя. Может быть, в самом деле, это тот, кого ты ждёшь так долго. Пусть это будет так. – Искренне сказал Олег. – Ну, прости, Ань.

– Да я уже простила. – Она приподнялась и поцеловала его в щёчку. – Иди, ложись спать, уже поздно. Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, сестрёнка. – Он обнял её за шею, затем встал и вышел, выключив за собою свет.

Аня лежала и смотрела в потолок. Ей почему-то стало невыносимо жарко. Она откинула одеяло, затем сняла ночную рубашку. Оставшись совершенно голой, она переворачивалась с одного бока на другой и никак не могла уснуть. Что-то беспокоило её, а что – не могла понять. Мысли путались, и бешено колотилось сердце. Она протянула руку и включила прикроватную лампу. На стене перед кроватью висел образ Иисуса Христа. Она подошла к иконе, встала перед ней на колени: «Господи, да что же происходит? Отец наш Всевышний, спаси и сохрани». Трижды перекрестившись, она легла в кровать и тут же уснула.

Денис поднялся к себе в квартиру: здесь как всегда было тихо и темно. И хотя он неплохо видел в темноте, но всё же включил свет. Прошёл в гостиную, снял пиджак и лёг на диван, закинув руки за голову. Он хотел вспомнить Аню и проведённый с нею вечер, но не мог. Что-то внутри его самого препятствовало этому. Он налил бокал коньяку и выпил. «Так и пристраститься недолго к спиртному». – Подумал он и убрал бутылку в бар. Снов лёг на диван и расслабился. Он отчётливо увидел Аню. Она лежала на кровати, укрывшись одеялом до плеч. Её тёмные волосы разметались по подушке. Она лежала тихо и смотрела в потолок. Её большие ярко-синие глаза излучали тепло и спокойствие. Затем она сбросила с себя одеяло. Ден направил всю свою энергию к ней. Она села на кровать и стянула с себя ночную рубашку. Как же она была прекрасна, и Дена вдруг охватили похотливые мысли. Он старался выкинуть их из головы, но у него не получалось. Его разум работал помимо его воли. Его охватило дикое желание овладеть ею сейчас же. Он стиснул зубы и тихо застонал, стараясь отогнать от себя нахлынувшие чувства. Анна вскочила, подошла к изголовью кровати, опустилась на колени. Ден увидел образ Иисуса Христа. Всё его тело словно поразило током. Он вскочил с дивана, и видение пропало. Ден был весь в поту. Рубаха прилипла к его телу. Он снял её и швырнул на стул. У него пересохло всё во рту, он тяжело и громко дышал. Снова сев на диван, он постепенно начал приходить в себя. «Что ты делаешь, Ден?» – сказал он вслух и снова лёг. «Что-то Матвеевич не выходит?» – подумал он, но звать не стал. Закрыл глаза и тут же уснул.

Он проснулся, взглянул на часы. Была половина седьмого. Он вскочил с дивана и пошёл в ванную. Вышел, надел чистую рубашку, надел свежий костюм, зашёл на кухню, открыл бутылку кефира, налил полный стакан. Достал тарелку с яичницей, сунул в микроволновую печь. Николай, его водитель, заезжает за ним постоянно в семь тридцать пять. Он был очень пунктуален и никогда не опаздывал. Микроволновая печь отключилась, он поставил перед собой тарелку и принялся завтракать.

– Матвеевич, появись. – Властно сказал он. В углу послышался шорох, затем появился и сам Матвеевич.

– Я думал, ты позовёшь меня вечером, но ты даже и не вспомнил обо мне. – Недовольно начал Матвеевич.

– Вот не начинай опять читать свои проповеди. Сам что ли не можешь выйти?

– Не положено мне самому являться, и ты об этом прекрасно знаешь.