Ирина Турнаева: Мы обязательно сбудемся

– Ну, вот и твое развлечение на сегодняшний вечер, – проговорил Кирилл. – Только особо не изощряйся в пытках, ты же знаешь, самое сладкое нас ждет завтра…

– Постараюсь… – ответила я, стараясь придать своему тону холодные нотки.

Сегодня была моя очередь охранять пленников, и я была этому очень рада. Завтра все должно было закончиться, и мне хотелось, чтобы эта последняя ночь прошла для них спокойно.

Взгляд предательски прыгнул на лицо одного из полицейских, и внутри все похолодело… ЖЕНЯ. Я даже представить не могла, что он тоже тут! Господи… Господи… Господи… Чувствуя, что теряю над собой контроль, я повернулась в другую сторону. К счастью, Кирилл не заметил эту бурю, наверняка отразившуюся на моем лице.

– А что в той бочке? – спросила я, стараясь отвлечь внимание своего «приятеля» от заключенных.

– Там их еда, – небрежно ответил тот.

Кирилл бросил беглый взгляд вокруг и направился к выходу.

– Возникнут проблемы – звони, – проговорил он, стоя уже в дверях.

– Ага… – безразлично ответила я, двигаясь в направлении бочки. В мутной жиже плавали куски черного хлеба.

Невероятная жалость сжала мое сердце, и взглянула на тех, кому предназначалось это «угощение».

Женя встал и подошел ближе, обхватив прутья клетки дрожащими руками. Я быстро пересекла комнату. Оказавшись совсем близко, я накрыла его ладони своими. И в очередной раз поняла, как много этот человек для меня значит. Если бы он только знал… Ели бы только представлял, как тяжело задыхаться от невозможности выплеснуть свои чувства наружу… Но он не знал.

– Мира! Почему ты здесь? – еле слышно прошептал Евгений.

– Женя… – стараясь унять дрожь в голосе, проговорила я. – Женечка, все будет хорошо. Я здесь, чтобы помочь.

– Ты выпустишь нас? – спросил он. И в его взгляде смешалось все: удивление и надежда, страх и отчаяние.

– Нет. Не сейчас, – ответила я.

– А когда? – голос парня заметно поник.

– Завтра. Завтра вас всех выпустят.

– Мир, завтра нас всех убьют.

– Это они так думают. Но я уже позаботилась о том, чтобы и вас спасти, и наказать тех, кто вас здесь держит. Жень, вам еще повезло. Охотясь на полицейских, эти уроды уже убили немало сотрудников. Посвящение каждого нового участника этой группы шло через пролитие крови человека, виновного лишь в том, что надел на себя полицейскую форму. Нельзя допустить, чтобы звери, творящие такое, ушли от наказания, поэтому я собрала все возможные доказательства и сдала их полиции. Завтра вечером, когда все эти сволочи соберутся тут, группа захвата начнет штурм.

– Мира… – не веря своим ушам, выдохнул Женя, не в силах подобрать слова благодарности.

– Ты смелая девушка, – вдруг обратился ко мне один из полицейских. – Тебя ведь могли убить, если бы узнали об этом.

– Могли, – улыбнулась я, – но ведь не убили…

Я вновь перевела свой взгляд на Женю. Его измученный вид немало тревожил меня. Больше всего на свете мне хотелось сейчас как-то помочь ему, но, увы, всё, что я могла, я уже сделала. Оставалось только ждать…

Евгений почувствовал себя некомфортно. Непривычные ощущения тоненькой змейкой начали просачиваться сквозь ту бетонную стену, которую он воздвиг внутри себя, спрятав сердце от всевозможных ран и волнений.

«Женя… Женечка…» – звучал в голове Мирославин голос.

Парень закрыл книгу и удивлённо уставился на обложку. Нет, рисунок его не интересовал. Евгений был поражён чувствами, которые вызывала в нём книга. Обыкновенный романчик с довольно незамысловатым сюжетом вдруг смог

«Ну что за глупость?» – подумал Евгений и удивился.

Он удивился, потому что впервые не нашел отклика в собственном сердце.

– Нет, это неправда! – прошептал он.

Но было поздно…

Его сердце желало ЖИТЬ. Оно требовало любви, и готово было разорваться в любой момент, как только почувствует сопротивление.

Но Евгений не сопротивлялся.

« Женечка, все будет хорошо. Я здесь, чтобы помочь…» – стояло у него перед глазами. И он верил… Верил, что она сможет.

Надеясь усмирить вулкан чувств, пробудившихся в его душе, Евгений вышел из машины. Мир рушился…. Его мир. И бушующий на улице ураган не имел к этому никакого отношения…

Не будет больше этого безмятежного спокойствия, этих похожих друг на друга дней, этой плавной, до тошноты надоевшей, размеренности и… скуки.