Сара Клеменс: Все кошки Рима

— Я готова, — возвестила Рената.

— О'кей, мама.

Марио поставил коробку из-под обуви на ограждение и закурил еще одну сигарету.

Заглянув вниз, Мелина увидела кота, растянувшегося на пыльных плитах, — этакий царственный рыжий тигр с белой грудью. Кот грелся на солнце, не обращая ни малейшего внимания на толпы, толкущиеся наверху. Вот он потянулся, превратившись сразу в уменьшенную копию льва, какие когда-то сражались здесь, потом поглядел прямо на Мелину, на мгновение задержав ее взгляд. Затем он снова отвернулся и принялся вылизываться.

Рената начала развязывать ленту, которой была перевязана коробка, бормоча себе под нос:

— Come se sato crudele a trattarini in questo modo! Come potresti fare una cosa del genere? [1] Как жестоко ты обошелся со мной! Как ты мог быть так жесток?

Мелина едва удерживалась от слез. Как только смеет Рената говорить такое об ее отце? Проведи она двадцать лет с Ренатой, она бы тоже вскрыла себе вены.

Коробка упала с балюстрады, когда Рената схватила лежавший в ней полиэтиленовый пакет с пеплом. Кот стремительно вскочил на ноги, когда коробка ударилась о землю, но столь же быстро оправившись, задрал вопросительно хвост и подошел поближе ее понюхать.

— До свидания, Дими, — произнесла Рената с неубедительной дрожью в голосе.

Она опрокинула пакет, и прах каскадом полетел вниз. Мелина в смятении и ужасе смотрела, как крупный песок и пыль рухнули на кота.

— Что там делает этот кот? — взвизгнула Рената.

— Господи, Рената! — заорала в ответ Мелина. — Ты что, его не видела?

Мяукнув, кот метнулся в сторону, стряхивая с себя клубы белой пыли. Он остановился, чтобы полизать лапу, потом снова бросился бежать. Внезапно он застыл как вкопанный и, задрав голову, недобро воззрился на троицу двуногих наверху.

Марио хохотал беззвучно, если не считать, конечно, звуками фырканье, вырывавшееся у него из ноздрей вместе с дымом.

Мелина отвернулась, пытаясь обуздать охвативший ее гнев.

— Чертов кот! — кричала Рената. — Что, если он украдет душу Дими?

— Не начинай, мама.

— Господи, Пречистая Дева и святой Иосиф, что мне теперь делать?

— Кошки не крадут души, мама.

— Может, священник знает.

— Мама, перестань.

— Мелина, нам надо найти священника.

Внезапно она повернулась лицом к ним обоим.

— Он же убил себя, Рената! Священник тут не поможет.

— О Господи Иисусе, помоги мне, — застонала Рената. — Господи Иисусе, помоги.

Они доставили Ренату в отель, где она могла бы предаться заботливым хлопотам Марио и получить пару хайболлов. Мелина сбежала тайком, чтобы поймать автобус до дома. Она почти забыла, насколько выматывало ее общество Ренаты, и дурные воспоминания лишь только усиливали ощущение тоскливой усталости. Димитри Паппас бросил жену и восьмилетнюю дочь ради Ренаты Тесты и ее десятилетнего сына. Муж номер один помер за несколько лет до того, отдал концы, когда готовил Ренате завтрак. Может, мать Мелины и была занудой, но что такого папа нашел в Ренате? Положим, когда-то она была привлекательна, как бывают привлекательны итальянки с тяжелыми веками, но Мелина всегда видела ее насквозь. И помнила, как она ущипнула Мелину за щеку, когда Мелина впервые приехала к ним погостить, и сказала: «Что же, маленькая жирная толстушка!» Рената упивалась детским ожирением Мелины и ее грубоватой и уродливой внешностью. Ее собственный сын Марио был такой красавчик.

Все до единой поверхности в ее доме были затянуты в полиэтилен, за исключением дорогого дивана в гостиной, на котором никому не позволялось сидеть. Еще хуже было переходящее в одержимость желание Ренаты контролировать всех окружающих. Что такое уединение или личная жизнь, ей просто было не понять. Сколько бы раз она ни приезжала к ним погостить, Рената по нескольку раз за ночь рывком распахивала дверь Мелины, чтобы поразглядывать ее в постели, а потом снова с грохотом захлопнуть дверь. Девочке не позволяли запирать за собой дверь ванной, и Рената частенько и туда заявлялась. А Марио жил с этим постоянно. Игрушек у него не было никогда, Рената отказывалась попусту тратить на них деньги. Единственного щенка, какого ему позволили завести, отдали потом в питомник, когда пес вырос слишком большим, а Марио мать сказала, что собаку переехала машина. Его не пустили с классом на экскурсию в Вашингтон, потому что пять дней это слишком долгий срок вдали от мамочки и вообще экскурсии пустая трата денег.

Хотя на долю Мелины выпало немало изысканных пыток, каким подвергают своих безобразных сверстников дети, общество Марио вызывало у нее особый ужас. Не имея возможности распоряжаться собственной жизнью, он превратил Мелину в особое свое хобби. Когда их отправляли играть во двор, он валил ее на землю, плевал в нее, пинал ногами и грубо и неуклюже хватал за грудь и пах. В конце концов, когда ей было двенадцать, Мелина набралась смелости рассказать об этом отцу, и тот пошел к Ренате, которая кричала на него два часа без передышки.