Лана Синявская: Проклятие Гиблого хутора

Вилли мы вытащили вместе. На нем не было ни следа пережитого кошмара, но в воде он оказался просто неподъемным, видать, прижизненные грехи придали ему дополнительный вес. Ян обнаружился в самый последний момент. Он почти соскользнул в воронку, едва не утянув нас за собой.

Четыре тела лежали в ряд на берегу и не подавали признаков жизни.

– Нужно соорудить какие-нибудь носилки, чтобы отнести их домой и хотя бы похоронить по-человечески, – предложила я.

– Не суетись.

– Что такое?

– Разве ты не видишь? – грустно спросил Роман.

И я увидела.

Солнце взошло высоко и сияло в полную силу. Его лучи оказались губительными для наших друзей.

Они испарялись, будто и вправду были сделаны изо льда.

– Сделай что-нибудь! – кричала я, упав на колени. – Я не могу этого видеть! Я не вынесу!

Роман опустился рядом со мной, крепко обнял и спрятал мое лицо на своей груди, прошептав:

– Не смотри.

Но я оттолкнула его. Я должна была смотреть. Видеть. Плакать.

Уже подходя к Кордону, я обернулась в последний раз. Мне показалось, что на высоком, обрывистом берегу Острова мелькнул тонкий женский силуэт. Кто это был? Непутевая Машка или строптивая Эльза? Или несчастная невеста архитектора Федора?

Не знаю.

– Прости меня, – сказал Роман возле моего дома – такого родного, такого обычного, теплого.

– За что? – спросила я вяло.

– Не знаю. Просто прости. Может, мы еще увидимся?

– Я буду занята.

– Когда?

– Всегда.

Роман ушел.

Оставшись одна, я будто вновь увидела наш поселок, поражаясь тому, что он совсем не изменился. Те же дома, стоящие вплотную друг к другу, те же соседи, лениво копошащиеся во дворах. Кто-то готовил обед, кто-то собирал детвору для купания, в последний момент хватая с веревок полотенца, а кто-то и вовсе еще спал.

Ничего не изменилось.

Только моя душа превратилась в холодный кусок льда.

Чтобы хоть немного согреться, я вышла на дорогу, прямо под солнечные лучи, стараясь не смотреть на Кривой дом.

– Привет.

Вздрогнув, я обернулась, отвесив челюсть от удивления. Прямо напротив меня, облокотившись на новенькие кованые ворота, стояла… Эльза.

– У тебя глупый вид, – заметила она, – словно ты увидела привидение.

Она была не так уж неправа.

– А ты разве… как же? … Где?… – промямлила я.

– Проблемы с речью? – проявила Эльза участие, крепко замешанное на сознании собственного превосходства. Но разве это имело значение? Увидев Эльзу живой, я расплылась в широкой улыбке, не в силах поверить своему счастью. Я улыбалась, потом меня разобрал смех и я ничего не могла с собой поделать.

Эльза смотрела недоверчиво, потом неуверенно спросила:

– Ты вечером в спортлагерь пойдешь?

– Зачем? – блаженно улыбнулась я, глядя на нее с умилением.

– Ну, Юрик и Вилли дают первый концерт. Не думаю, что оно того стоит, но мы решили сходить посмотреть.

– Мы? – переспросила я, задохнувшись от радости. Вилли! Юрка! Они тоже здесь! То напоминало сон, но на сей раз – счастливый.

Эльза решила проявить терпение и пояснила:

– Мы – это Ян и я. Разве ты забыла, что мы встречаемся?

– О, нет! Я так рада! Так рада! Только мне казалось… Я не знала, что он любит… Музыку!

– Конечно, он ее любит. Не уверена, что в таком исполнении, но, впрочем, можешь сама у него уточнить.

Эльза помахала кому-то рукой. Я обернулась. По тропинке шел Ян. Его лицо, как всегда ничего не выражало, но я готова была расцеловать это бледное, прыщавое лицо.

Выслушав напоследок предложение Эльзы как следует отдохнуть, я, слегка огорошенная, вернулась на свой участок, зашла в дом и плашмя плюхнулась на кровать.

Как это могло случиться? Эльза, Вилли, Юрик и Ян оказались живыми и, похоже, ничегошеньки не помнили о прошлой ночи. А вдруг ее и вовсе не было и все это только ночной кошмар? – подумала я с надеждой.

Стянув через голову футболку, которую оставалось только выбросить – настолько она была грязная, – я бросила ее на пол. Следом полетели брюки. Упав на пол, они издали странный звук, будто что-то разбилось. Я удивленно подняла брови – что за черт?

Придерживаясь рукой за спину, я медленно нагнулась – это далось мне с большим трудом – и осторожно обшарила карманы. В одном из них лежали острые осколки. Я вытряхнула их на стол.

Боже мой, во что превратилась хорошенькая статуэтка собачки – единственное доказательство моих приключений на Острове! Головка, лапы хвост – все было по отдельности. Только «бархатная» подушечка осталась невредимой, не считая небольшой трещины. Сквозь трещину я разглядела неяркий свет.