— Что это значит? — поинтересовалась подошедшая Джун. Она подняла Джину на руки, и они обе принялись наблюдать, как Ник укрепляет свою табличку на калитке. Он постарался на славу. Теперь ее не сорвет никакой ветер. «Конечно, и в этих местах случаются сильные ветры», — и Ник вспомнил о том урагане, который чуть не унес его и Тома, и от которого они спрятались в погреб.
Достав из кармана блокнот, он написал записку и протянул ее Джун:
— Одна из вещей, которые Дик и Ральф должны найти в Колумбусе — это коротковолновый радиоприемник. Может быть, нам удастся поймать кого-нибудь в эфире.
— Гениально, — сказала Оливия.
Ник гордо встряхнул головой и улыбнулся.
Две женщины вернулись в прерванному занятию и принялись развешивать одежду. Джина снова занялась железной дорогой. Ник пересек двор, поднялся по ступенькам и сел в ногах дремлющей старой женщины. Он смотрел на пшеничное поле и думал, что же произойдет с ними.
«Если ты так считаешь, Ник, — хорошо».
Они сделали его своим лидером. Они сделали это, и он даже не понял, почему. Получать распоряжения от глухонемого — это просто глупая шутка. Их лидером должен быть Дик. Его же место — третьим слева, человеком, подчиняющимся приказам. Но с того времени, как они встретили Ральфа Брентнера, колесящего по дорогам на своем грузовичке безо всякой конкретной цели, начался процесс перекладывания на него, Ника, принятия решений. Он с трудом заставлял себя помнить, как был одинок, пытаясь не думать о том, что постоянные плохие сны могут свидетельствовать о наступающем безумии. Зато он помнил, как хорошо отвечать только за себя и играть в этой пьесе под названием ЖИЗНЬ третьестепенную роль.
«Когда я увидела тебя, я знала: это ты, Ник. Бог указал на тебя своим перстом…»
Нет. Я не верю в это. Я не верю ни в это, ни в Бога. Пусть в него верит эта старая женщина. Он ей необходим, ее Бог. Сам же Ник должен сосредоточиться на другом. Он волею случая отвечает теперь за остальных. Он доведет их до Булдера и посмотрит, что произойдет потом. Старая женщина сказала, что темный человек существует на самом деле, что он не психологический символ, но он, Ник, не хочет верить в это… хотя в глубине души верит. В глубине души он верит во все, что она сказала, и это пугает его. Он не хочет быть их лидером и вождем.
«Это ты, Ник».
Его плеча коснулась рука, и от неожиданности он подпрыгнул и оглянулся. Если пару минут назад она спала, то сейчас была бодра и полна сил. Сидя в кресле, она улыбнулась ему.
— Я сидела здесь и думала о Великой Депрессии, — сказала она. — Знаешь, а ведь мой отец когда-то владел всей этой землей в радиусе нескольких миль. Да-да, это правда. Неплохо для чернокожего? А я играла на гитаре и в 1902 году выступала в главном концертном зале штата. Давным-давно это было, Ник. Давным-давно.
Ник кивнул.
— Это были очень хорошие времена, Ник, — большая их часть, во всяком случае. Но все проходит. Остается только любовь к Богу. Мой отец умер, и землю поделили между его сыновьями, выделив моему первому мужу небольшой ее кусочек, какие-то шестьдесят акров. На этих шестидесяти акрах и стоит мой дом. Четыре акра — вот все, что осталось. О, теперь, без сомнения, я могла бы все вернуть, но все равно это не будет то, что было.
Ник прижался к ее руке щекой, и Абигайль вздохнула.
— Братья не слишком хорошо уживались вместе; дело у них постоянно доходило до драк. Вспомни Каина и Авеля! Каждому хочется стать главным. Наступил 1931 год, и банк наложил арест на их счет. Тогда они попытались объединиться, но было слишком поздно. В 1945 году все было потеряно, кроме моих шестидесяти, а может, сорока акров, на которых мы сейчас находимся. Она достала из кармана халата носовой платок и вытерла сухие глаза.
— В конце концов осталась только я, без денег и помощи. И каждый год, когда подходило время платить налоги, у меня отбирали мою землю, пядь за пядью, и я приходила сюда и смотрела на то, что больше не принадлежало мне, и плакала, как я плачу теперь. Каждый год понемногу, вот как это происходило. Кусочек здесь, кусочек там. Я пыталась оплатить оставшееся, но мне никогда не хватало денег, а налоги постоянно росли. И только когда мне стукнуло сто лет, меня избавили от их уплаты. О, они бросили мне этот подарок, как кость собаке, забрав все, кроме этого крошечного клочка земли. Очень мило с их стороны, не правда ли?
Ник легонько пожал руку Абигайль и заглянул ей в глаза.
Читать дальше