Кирилл Захаров: Дорога в Ад

— Успокойся, сейчас что-нибудь придумаем.

Но я уже почти впадала в истерику. Ноги приклеились намертво.

Мажор стал обходить место, облитое липкой хернёй, как вдруг послышался громкий щелчок, и мажора обдало синим паром сверху. Вся его кожа стала резко покрываться чёрными синяками, а он же схватился за горло, задыхаясь.

— Нееет… — выпучила я в ужасе глаза, глядя как тот упал на колени и усердно кашляет, покрываясь всё сильнее тёмной чертовщиной. Мажора вырвало на пол чем-то тёмно-красным, как я поняла кровью, после чего он стал выть, царапая ногтями пол. Его кожа тем временем полностью покрылась непонятной хренью и была тёмно-синего цвета.

Я не могла произнести ни слова. Слёзы ручьём текли по лицу. Оставалось лишь наблюдать, как он в ужасных муках корчится и задыхается. Всё это переросло в конвульсию — мажор упал на пол и стал дёргаться, держась руками за горло и, наконец, замолк, откинув голову в левую сторону.

— НЕЕЕЕТ, ГОСПОДИ! — завопила я.

— О, как неожиданно, вы прошли все мои ловушки, но попались в эти, — послышался голос за моей спиной.

Я развернулась так, как позволяла моя спина и увидела в дверном проёме Лёшу.

— Что? Лёша?! — от удивления я даже перестала плакать.

— Смешно, не правда ли? С вами интересно было играть. Смотреть, как вы дохните в ужасных муках, при этом быть рядом.

— Нет… — снова заревела я, — не может быть…

— Может, — заулыбался тот, — всё оказалось интереснее, чем я расчитывал, вы прошли дальше, чем обычно, намного дальше!

— Но как же демоны…

— Демоны? Какие демоны? — усмехнулся он, — не вижу никаких демонов… — демонстративно стал оглядываться он.

— А голод… — продолжала я, хоть он и не ответил на первый вопрос, — а жажда…

— Не волнуйся, скоро они вернутся к тебе. Ты ещё успеешь умереть от обезвоживания.

— Но а…

— Нет-нет, не задавай мне много вопросов, — прервал он меня, — я даю тебе шанс насладиться этой игрой до конца. Примерно через десять минут к тебе вернётся жажда, через двадцать тебя одолеют жуткие галлюцинации, а где-то через сорок минут ты умрёшь, прощай… — стал он закрывать дверь.

— НЕЕЕЕТ! СТОЙ! ПОЖАЛУЙСТА! — умоляла я его, — НЕ НАДО… не наааадо…

Дверь захлопнулась. Наступила тьма.

Конец.