Мизантроп- 5: Иаршрут призрака

- Ты про водителя и этого мужичка в кепке?

- Да, - ответил Рыбкин и, забегая вперед, доложил, - но вот что интересное всплыло. По фамилиям, которые были написаны в блокноте, нашли мы этих двоих. Только они оба тогда сгорели в этом автобусе.

- Как сгорели? - Баранова ожидал чего угодно, даже этого, но почему-то сейчас испугался слов капитана. - А как тогда этот автобус на ходу был? И почему он стоял в том месте, где его, судя по документам, и нашли тридцать лет назад?

- Ну, начнем по порядку, - капитан достал из папки, лежащей и полковника, документ по поджогу автобуса. - Во-первых, Васильев Анатолий Сергеевич - бывший сотрудник спецназа КГБ группы «Вымпел», уволенного в запас после ранения во время одной из операций в Афгане. После службы вернулся в поселок Котельники, где через пару месяцев и работал водителем грузовых автомобилей. В семьдесят первом году его назначили водить один из пяти тогдашних автобусов, для которых в то время с трудом подбирали водителей. Помнишь, надеюсь, когда в соседних деревнях болезнь распространилась?

- Еще бы. В живых тогда, кажется, чуть меньше трех десятков человек осталось.

- Тридцать два, если быть точным. Так вот, Васильев и работал водителем того самого автобуса, который и сгорел. Кстати, вот где мы нашли датчик, там он и стоит уже 30 лет. С тех пор там убрали лишь обгоревшие до неузнаваемости трупы, ну и кому-то понадобились обгоревшие сиденья из салона. Правда, никто не знает, зачем и кто их уволок.

- Да черт бы с этими сиденьями, - Баранов уже готов был кричать от эмоций, переполнявших его. - Ты мне вот что скажи: этого спецназовца нашли среди трупов?

- Никого тогда опознать не удалось. Поэтому и половина погибших до сих пор неизвестна. Ну ладно, во-вторых, Соловьев Андрей Андреевич - в прошлом прапорщик милиции из поселка Тучино, - Рыбкин поймал вопросительный взгляд начальника по поводу этого поселка, о котором он никогда не слышал. - Об этом месте ты не знаешь, так как оно было малонаселенным: всего семь домов, один колодец и домик с трансформаторами. В семьдесят пятом это место вошло в состав поселка Котельники. Итак, по имеющимся данным, автобус сгорел пятнадцатого августа семьдесят второго. В этот же день Соловьев ездил в поликлинику на медосмотр, так как в последнее время его тревожили головные боли. И в тот же день, как утверждают свидетели, он сел в тот самый автобус в полночь. Его тоже опознали, как и водителя.

Баранов закурил очередную сигарету - это знак, что Рыбкину необходимо на время прервать свой доклад. Оба офицера молчали. Спустя пять минут полковник затушил окурок и задал вопрос:

- Ну, с водителем все ясно: по документам он вел тот автобус в ту ночь. Вот и опознали. А прапора как удалось?

- Просто, Петрович, очень просто: он всегда носил с собой металлическую фляжку, которую опознала жена покойного. Правда...

- Что? Валера, не тяни резину! - Баранов едва ли не умолял своего помощника продолжить.

- Она покончила с собой после дознания. Выхватила пистолет у одного из милиционеров и застрелилась.

- Какой из этого мы можем сделать вывод?

- Вероятнее всего, как я думаю, эти двое еще живы. Васильев и Соловьев в смысле. Никто не дал стопроцентного заключения медицинской экспертизы, что из всех трупов были именно они. Тем более, если учитывать, что Васильев в прошлом работал в КГБ.

- Тем более в «Вымпеле».

- И я о том же. Мои выводы, - решил подытожить капитан Рыбкин, закрыв папку, - товарищ полковник, следующие: Соловьев и Васильев живы, по каким-то причинам они нападают на людей прямо в автобусе. Непонятно только вот что: почему именно эти люди и почему часть из них отпустили? То, что выжившие тронулись умом после этого, - психологическое давление или действие каких-либо мощных препаратов. Отсюда и галлюцинации про призраков. Тела пропавших так и не нашли. Толпа в салоне - это соучастники или подкупленные люди. По поводу сгоревшего автобуса и точно такого же, но в идеальном состоянии: такие автобусы, само собой, уже не выпускают, но скорее всего преступники перекрашивали транспортное средство, меняли колеса и знаки. Вероятнее всего, нашего Сазонова они раскусили, оглушили или убили, а затем заставили все это написать.

Выслушав мысли Рыбкина, полковник подошел к окну и посмотрел на улицу. За окном шел дождь, люди с зонтами над головой бежали кто куда, оббегая или перепрыгивая лужи. Вдалеке, на горизонте, медленно плыла в небе черная туча. Именно черная, а не те серые, которые поливали дождем подмосковную деревню Глухая. Название вполне оправдывало себя: из столицы практически никто не ездит, уровень населения с каждым месяцем падает, а из предприятий работает всего три: мясокомбинат, хлебопекарня и небольшая ферма. Ко всему этому здесь находились здание полиции (где сейчас и находился Баранов), поликлиника, дорожный мотель, здание товарищества и пара малых электростанций, доживающих свои последние дни. В полиции осталось всего десять человек (не считая пропавшего Сазонова), в поликлинике - два врача и три медсестры. В товариществе председатели четверо: двое стариков и двое мужчин лет сорока лет. В общем, деревня к пополнению в списки вымерших поселений России готова, а когда вступит - вопрос времени.